Каждый день - как последний

В течение трех лет, пройдя лагеря и тюрьму гестапо, оказывая посильную помощь партизанским отрядам, мать и сын пытались выжить.

…В 1936 году еврейка Римма Финкенфельд вышла замуж за русского военного Василия Кочерова. Через два года родился сын Толя. В 1940 году Василий получил назначение замкомполка по технике и отбыл в местечко Крынки под Белостоком. Спустя год его жена с ребенком выехали вслед за ним из Москвы.

Пожили Кочеровы в Крынках совсем немного. В середине июня уже все знали, что начнется война.

На газогенераторной машине Финкенфельд с маленьким сыном и еще несколько человек двинулись на восток, в Барановичи. «Осколок бомбы рикошетом отскочил от дерева и ранил меня в грудь. Мама меня перевязывала. У меня шрам до сих пор остался, - говорит Кочеров. - Я помню, как мы вышли на Волковысское шоссе - это было самое страшное. По обочине вдоль дороги тянулась вереница раскуроченных машин. Горючее кончилось, и водители просто бросили их здесь. Рядом вповалку лежали раненые, посиневшими губами просившие смерти: «Пожалей меня, добей, чтобы не мучился». А потом немцы высадили десант. Германские солдаты в нашей военной форме пристреливали русских раненых».

Опознание

В октябре 1941 года Финкенфельд с сыном добираются до имения Рудово. Хозяева дома - Анна и Ян Гутаковские - оставляют их у себя. Через месяц приезжают немецкие солдаты. Финкенфельд, посоветовавшись с Гутаковскими, идет к ним работать уборщицей и поварихой. Там она знакомится с немцем Матиасом Доренкампом, который ненавидит Гитлера.

В январе 1942 г. сменился состав немецкой вахты. Римму с сыном на санях повезли сначала в Хомутовцы, а затем в Берестовицу - «на опознание».

«Когда я родился, мамин отец сделал мне обрезание, как и положено еврейским детям. Таким образом, я стал для мамы опасным. Меня выследили и донесли, - вспоминает Анатолий. - В Берестовице нас привели к врачу. Он осмотрел меня, дождался, пока немцы выйдут из кабинета, и сказал моей маме: «Откажитесь от сына! Он опасен для вас!» Но мама взяла меня на руки, крепко прижала к себе и заявила, что никогда этого не сделает. Когда немец вернулся, врач сказал ему, что это родовая травма и никакого отношения к евреям мы не имеем».

У Гутаковских были родственники в Беларуси. В марте 1942 г. Финкенфельд с сыном садятся в поезд на Белосток, оттуда пешком до Вильнюса и дальше - до железнодорожной станции Бигосово. Здесь Римма Финкенфельд осталась работать уборщицей.

В декабре 1943 года за Риммой пришли гестаповцы. Подозревали, что она еврейка и помогает партизанам. Их предал кто-то из своих.

«Мама подверглась страшным пыткам, - нехотя вспоминает Анатолий Кочеров. - Меня подвесили в петле перед ней, чтобы она призналась. У меня после этого было растяжение позвонка, даже след остался. Мне было всего пять лет. Но мама - железный человек».

18 июня 1944 года в эти места пришли советские войска. Риммой Финкенфельд сильно заинтересовался КГБ: единственная еврейка, которая осталась живой в этом районе, кроме того, работала у немцев... Ее вызывали на допросы. Но партизаны обеспечили всеми документами, подтверждающими, что она была «своим» разведчиком.