Великий комбинатор. Остап Бендер «спалился» в Гомеле

Начну с самого начала. 17 ноября 1998 года (дата осталась в листе использования архивного дела, поэтому и запомнилась) я работал над плановой темой в Национальном архиве Республики Беларусь. Пересмотрел множество дел (в конце года сроки поджимали), к вечеру уже рябило в глазах - буквы сливались. Машинально взглянул на очередной заголовок – вполне обычный: 1920-е годы… Какая-то переписка о награждении… Председатель ЦИК Узбекской ССР… Откуда это? Ну конечно, из классики: «Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, привезенных ему председателем ЦИК Узбекистана…»

«Крестный отец»

Минуточку, что за странное совпадение – тот же председатель, что упомянут и в заголовке дела! А ведь был в книге еще один созвучный архивному заголовку эпизод: «Остап все время произносил речи, спичи и тосты. Пили за народное просвещение и ирригацию Узбекистана…» Очень интересно. Что за документы подшиты в этом деле? Ну и ну! Подборка материалов о похождениях авантюриста экстра-класса. Вот тебе и «коконы»! Да здесь же готовый сюжет «Золотого теленка»! С трудом верилось, что главный герой не вымышленный, а реальный – его жизнеописание вполне «тянуло» на приключенческий роман. Итак, кто он?

Уроженец города Коканда Ферганской области Тургун Юлдашевич Хасанов, 27 лет от роду. Путешествуя по городам и весям Советского Союза, молодой человек представительной наружности без проблем брал деньги в исполкомах и прочих казенных домах, используя удостоверение, «выданное ему взамен украденного в поезде». Из документа должностные лица с радостным трепетом узнавали, что их гость - не кто иной, как глава республики, председатель Центрального исполнительного комитета Узбекской ССР Файзулла Ходжаев. Как ни странно, бумага была настоящая, с подлинной подписью председателя ЦИК Крымской Республики товарища Ибрагимова, имевшего неосторожность поверить «коллеге» на слово.

Катаев и «Правда»

Получив ибрагимовский документ, новоиспеченный «государственный деятель» стал действовать особенно нагло: в Новороссийске, например, вызвал главу местной исполнительной власти прямо к себе в номер, где и сообщил в дружеской беседе о «странном случае в дороге», похищенном портфеле и деликатно, но настойчиво попросил 100 рублей, которые моментально и получил.

Таким образом, «крестным отцом» мошенника стал руководитель советского Крыма Ибрагимов. Но ведь в романе Ильфа и Петрова так и написано. Как звали отца великого комбинатора? Демонстрируя лояльность патрону, Паниковский говорит: уважаю, мол, Остапа Ибрагимовича.

Каким образом Ильф и Петров узнали об этой истории? Хасанова разоблачили в августе 1925-го, а уже 1 октября того же года о его приключениях читал весь Советский Союз. В центральной «Правде» на первой (!) странице был опубликован фельетон П. Сосновского «Знатный путешественник». Для миллионов советских граждан Тургун Хасанов стал символом нового общественного явления – «советской хлестаковщины».

Общеизвестно, что сюжет романа на эту тему молодым прозаикам подсказал мэтр Валентин Катаев. Если это так, то классику надо отдать должное: он читал «Правду» внимательнее, чем другие.

Фельетонист сообщал массу любопытных подробностей. Оказывается, лжепредседатель побывал в Новороссийске, Ялте, Симферополе, Харькове, Полтаве и Минске.

Минский след

В столице БССР произошли, пожалуй, самые интересные события. Цитата из фельетона: «…Явившись в белорусский ЦИК, он с похвальной систематичностью и выдержкой повторил повесть о дорожных злоключениях и попросил уже 500 рублей. ЦИК БССР решил оказать гостю поддержку не из своего кармана, а из средств узбекистанского представительства в Москве, о чем была послана телеграмма. Представительство не могло оставить председателя своего ЦИК в такой острой нужде и срочно перевело 500 рублей в Минск».

Читая эти строки, хочется воскликнуть «Браво!» в адрес работников секретариата главы республики Александра Червякова. Ведь ни копейки своей, кровной аферисту не дали. А сумма была весомая: месячная зарплата рядового служащего составляла на тот момент 40 рублей.

Набив бумажник до отказа, Хасанов счел за благо как можно скорее покинуть гостеприимный кров, убраться за пределы юрисдикции местных властей. Это было несложно. Он взял билет до Гомеля, который тогда не входил в состав БССР.

Явившись на новое место, «Файзулла Ходжаев» привычным деловым шагом поспешил в губернский исполком, где заученным тоном потребовал выдать ему 60 рублей. Все прошло как обычно, но... Наверное, все же счастье действительно не в деньгах.  Этого добра у «гастролера» теперь хватало. Захотелось хлебнуть самого сладкого - власти, «полагающейся по должности». Впервые изменил своему правилу: не рванул с добычей куда подальше, а принял предложение прийти вечером на заседание исполкома.

В «гостях» у Хавкина

Вальяжно развалясь в кресле в президиуме, авантюрист потерял бдительность и не заметил, что его буквально сверлит глазами серьезного вида молодой человек в кожаной тужурке...

В архивных документах 1925 года видим скромную подпись: «Начальник ГАО Матвей Хавкин». Очень многие тогда знали цену этой «скромности»: руководитель Губернского административного отдела был, пожалуй, самым могущественным чиновником на Гомельщине, как сказали бы сегодня - главный силовик. Но интереснее всего другое: первый чекист губернии был всего 28 лет от роду, причем занимал высокую должность с апреля 1924 года.

Нетрудно догадаться, какие мысли бродили в голове у честолюбивого Хавкина при взгляде на лоснящегося восточного гостя: «Небось, товарищ не старше моих лет (так оно потом и оказалось), а как высоко взлетел - руководит целой республикой, и когда успел только?..» Вопрос резонный. Тут, похоже, и проснулись первые подозрения. Дело в том, что даже для той легендарной эпохи карьера начальника ГАО была необычной: «генерал» - в 27 лет! И вдруг - разочарование: кто-то в те же годы успел стать «маршалом». Странно? Конечно.

В течение получаса, пока длились приветственные речи, Хавкин умудрился разыскать подшивку журнала «Красная Нива» с портретами всех председателей ЦИК союзных республик. Увы, чрезмерно ретушированная картинка не давала возможности стопроцентного опознания. Риск был велик. Ошибка могла стоить очень дорого, вплоть до разжалования в рядовые милиционеры, но все же он решился.

Приезд излишен

Вернувшегося ночью в номер Хасанова встретили люди в форме. Спасти лжепредседателя могла только сверхъестественная наглость. Вот как описывал дальнейшее П. Сосновский: «Задержанный проявил необычайное хладнокровие и предложил вместе с ним отправиться на переговорную станцию, где он вызовет товарищей Калинина, Червякова или Сталина, которые и разрешат возникшее недоразумение».

От переговоров по прямому проводу с товарищем Сталиным гомельчане воздержались, зато произвели личный обыск.

Оказалось, что аферист носил с собой бережно сложенную справку об освобождении из мест заключения по амнистии. Хавкин не успокоился, пока лично не определил «амнистированного» в одну из камер подведомственного учреждения.

Упоенный победой Хавкин не заметил, как кровно обидел коллегу из соседней Белорусской ССР - товарища Кроля. После поимки Хасанова отбил в Минск телеграмму о своих достижениях, а закончил словами: «Ваш приезд излишен».

Был невежлив, и напрасно. Через год с небольшим Гомельщина вошла в состав БССР, а Кроль стал непосредственным начальником Хавкина…

Венцом же деятельности Тургуна Хасанова можно считать немалый тюремный срок (уже без всяких амнистий) и... бессмертие. Настоящее имя героя чуть было не кануло в Лету. Но, хотя сегодня оно опять на слуху, для потомков он навсегда останется Остапом Бендером.

Илья КУРКОВ