«Стыд и срам» Чуковского. Почему вдова Ленина запрещала «Муху Цокотуху»

Его стихи — «Бармалея», «Айболита», «Мойдодыра» — мы сперва сами учили в детстве, а потом читали своим детям. Но сам Корней Иванович обижался, когда его называли только детским поэтом: «Все другие мои сочинения до такой степени заслонены моими детскими сказками, что в представлении многих читателей я, кроме “Мойдодыров” и “Мух-Цокотух”, вообще ничего не писал». 

31 марта исполняется 140 лет со дня рождения писателя Корнея Чуковского.

«Комарик флиртует с мухой»

Можно понять чувства писателя. Ведь в действительности из 15 томов в собрании сочинений Чуковского сказки занимают всего один том. И все же из песни слов не выкинешь: большинство в нашей стране знают Чуковского именно как детского поэта. Хотя путь его сказок к детской аудитории не был простым. «Муха-Цокотуха», «Тараканище», «Доктор Айболит» впервые вышли в печать в 20-х годах прошлого века и вызвали резкую критику тогдашнего литературного сообщества. 

Статья по теме

Корней Чуковский: «Я готов бить кулаками мамаш, которые сообщают мне, что их дети знают наизусть мою «Путаницу»

«Оказывается, что в Гублите запретили “Муху Цокотуху”, — записал Чуковский в своем дневнике 1 августа 1925 г. — “Тараканище” висел на волоске — отстояли. Но “Муху” отстоять не удалось. Итак, мое наиболее веселое, наиболее музыкальное, наиболее удачное произведение уничтожается только потому, что в нем упомянуты именины! Тов. Быстрова очень приятным голосом объяснила мне, что комарик — переодетый принц, а Муха — принцесса. Это рассердило даже меня. Этак можно и в Карле Марксе увидеть переодетого принца! Я спорил с нею целый час — но она стояла на своем. Пришел Клячко, он тоже нажал на Быстрову, она не сдвинулась ни на йоту и стала утверждать, что рисунки неприличны: комарик стоит слишком близко к мухе, и они флиртуют. Как будто найдется ребенок, который до такой степени развратен, что близость мухи к комару вызовет у него фривольные мысли».

20 червонцев за пять «расстрелов»

Дневниковые записи Чуковского, изданные после его смерти, — редкий документ, охвативший нескольких эпох. Писатель вел их для себя, прекрасно понимая, что при советской власти они не смогут увидеть свет. Но, как и в случае со сказками, дневники Чуковского нашли свой путь к читателю. Они были изданы в полном объеме в 1990 году. 

Каждая небольшая запись — отдельная зарисовка. 

Корней и Мурочка. Девочка, без которой не было бы сказок Чуковского Подробнее

«Видя, что о детской сказке мне теперь не написать, я взялся писать о Репине и для этого посетил Бродского Исаака Израилевича. Хотел получить от него его воспоминания. Ах, как пышно он живет — и как нудно! — писал Чуковский в феврале 1926 года. — Уже в прихожей висят у него портреты и портретики Ленина, сфабрикованные им по разным ценам, а в столовой — которая и служит ему мастерской — некуда деваться от “расстрела коммунистов в Баку”. И самое ужасное то, что таких картин у него несколько дюжин. Тут же на мольбертах холсты, и какие-то мазилки быстро и ловко делают копии с этой картины, а Бродский чуть-чуть поправляет эти копии и ставит на них свою фамилию. Ему заказано 60 одинаковых “расстрелов” в клубы, сельсоветы и т.д., и он пишет эти картины чужими руками, ставит на них свое имя и живет припеваючи. При мне один из копировальщиков получил у него 20 червонцев за пять “расстрелов”. А просил 25 червонцев... Примирило меня с ним то, что у него так много репинских реликвий. Бюсты Репина, портреты Репина». 

Травля писателя шла два года

Тогда еще Чуковский не знал, что настоящая травля начнется спустя год. В 1927 г. в «Литературной газете» развернулась дискуссия, в ходе которой сказки писателя обвинили в «идеологии вырождающегося мещанства, культе отмирающей семьи и мещанского детства». Эта война на уничтожение продолжалась два (!) года при поддержке вдовы Ленина Крупской. Она ставила Чуковскому в вину, что его «Муха-цокотуха» подрывает веру детей в торжество коллектива, в ней выражено сочувствие кулацкой идеологии, она восхваляет «мещанство и кулацкое накопление».

Статья по теме

Грустная сказка. Смеша чужих детей, Самуил Маршак оплакивал своих

Апофеозом развернувшейся против сказок Чуковского кампании стало письмо, опубликованное в «Литературной газете», которое подписали 30 писателей, среди них были Барто, Остроумов, Ауслендер. В этом письме Чуковскому предъявлялись абсурдные обвинения. Например, что строки: «А нечистым трубочистам стыд и срам, стыд и срам» — это ирония над рабочим классом, которая не имеет право на существование в советской литературе. Критики упирали на мелкобуржуазную позицию Чуковского, которая вредит советскому ребенку. Под нажимом властей Чуковский опубликовал в «Литературной газете» так называемое «отречение» от своих сказок, которые он назвал «старинными». Писатель пообещал написать «Детскую колхозию» (но так и не сделал это в будущем). Единственным, кто выступил в защиту Чуковского, был Максим Горький. Собственно, во многом благодаря ему и увидели свет сказки писателя. И благодаря авторитету Горького Чуковский был спасен от окончательной расправы. 

Смерть любимой дочери Мурочки

Но беды в его жизни не прекратились. Вскоре после своего «отречения» он узнает, что его младшая любимая дочь Мурочка смертельно больна костным туберкулезом. Мурочка была героиней его стихов и рассказов для детей. Диагноз девочке поставили в конце 1929 года — это совпало во времени с публикацией Чуковским «отречения» от своих произведений в «Литературной газете». И до конца жизни его преследовала мысль: смертельная болезнь дочери стала возмездием за его поступок. Мура тяжело болела больше года. Её пытались лечить в лучшем санатории страны. Девочке пришлось ампутировать больную ногу, но это не помогло. Строки в дневнике Чуковского, посвященные болезни дочери, самые драматичные за все годы, что он доверял свои мысли бумаге. 

Добрый дедушка Корней. Как семья стала главным убежищем для Чуковского Подробнее

«Ну вот были родители, детей которых суды приговаривали к смертной казни. Но они узнавали об этом за несколько дней, потрясение было сильное, но мгновенное — краткое. А нам выпало присутствовать при её четвертовании: выкололи глаз, отрезали ногу, другую — дали передышку — и снова за нож: почки, лёгкие, желудок. Вот уже год, как она здесь... Сегодня ночью услышал её стон; кинулся к ней:

Она: «Ничего, ничего — иди спи».

Был вчера Леонид Николаевич — сказал, что в лёгких процесс прогрессирует, и сообщил, что считает её безнадёжной».

Чуковский прожил 87 лет. На его долю выпало проводить в последний путь трёх детей и любимую жену, принимать участие в жизни 5 внуков. Он застал время, когда его сказки, которые запрещали, обрели второе дыхание. Он сам удивлялся: «Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь эти гонимые сказки будут печататься миллионами экземпляров и выдержат многие десятки изданий и что я доживу до поры, когда те дети, для которых эти сказки написаны, превратятся в седых стариков и будут читать их своим внукам и правнукам».