Алексей Чадов: агрессия всегда разрушительна, ведь она исходит от скудоумия

«Все мы разные»

Сергей Грачёв, «АиФ»: Алексей, фильм «Ч/Б» с вами в главной роли был показан в начале лета на «Кинотавре» и Московском кинофестивале. Притом что это трагикомедия, картина тем не менее об очень актуальных, серьёзных вещах: национализме, ксенофобии. А можно ли хоть что-то изменить в обществе, говоря об этих проблемах в кино? На экране ваш герой, практически скинхед, меняет своё отношение к кавказцам. Но это же не значит, что в реальной жизни кто-то по­следует его примеру?

Алексей Чадов: Конечно, говорить на эти темы в кино можно и нужно, хотя такой путь решения проблемы не является панацеей. Посмотрите на тот же Голливуд: там чуть ли не в каждом фильме среди героев обязательно присутствуют чернокожие, краснокожие, желтокожие — да какие угодно! Если мы хотим мирно жить в большой многонациональной стране, значит, и на экранах у нас должны быть герои самых разных национальностей. Это проблема, не решив которую мы обрекаем себя на ещё большие трудности. По сути, вопрос ксенофобии — это вопрос цивилизованности общества и его права на будущее.

— Был ли период, когда люди другой национальности и цвета кожи вызывали у вас неприятие?

— Было и такое, конечно. Когда я учился в институте, ребята, танцующие лезгинку, меня, мягко говоря, пугали и настораживали. Другой вопрос, что мы со своей стороны тоже позволяем себе крайности. Например, по­всеместно в разговорной речи называем выходцев с Кавказа из Азии «черно...». Ну это же неправильно! Потому что слово за слово — и возникает перепалка, перерастающая в конфликт на национальной почве. Не надо никого заставлять любить другую культуру. Нужно просто её уважать.

— Ваш брат, актёр Андрей Чадов, недавно мне рассказывал, что в 2006 г., когда вы приезжали на «Кинотавр» представлять фильм «Живой», у вас на местной сочинской дискотеке случились жёсткие разборки с кавказцами. Помните такое?

— Никакого конфликта и разборок там не было! Мы сами повели себя некорректно. Пьяными залезли на платформу к танцовщицам, чтобы потанцевать с ними. Естественно, нам сделали замечание. Я человек вспыльчивый, охранники тоже оказались горячими. Сцепились немного... Ничего страшного не произошло. Это была глупая, пьяная выходка по молодости.

Я помню, хозяин заведения, кавказец в ослепительно белом костюме, вышел тогда к нам, отвёл меня в сторону и очень красиво, дружелюбно со мной поговорил. Нужно искать пути примирения любыми способами. И я рад, что это происходит. Двенадцать лет назад на том же кинофестивале я представлял фильм Алексея Балабанова «Война». И в стране ведь действительно шла война. А я не хочу воевать! И от армии отмазался по той же причине.

— Дали взятку кому надо?

— Ну зачем же, совершенно легальным способом — в ин­ститут поступил. Ну а почему не забрали после окончания, сам не понимаю. Может, потому что сразу начал работать: служил у Балабанова в «Войне», потом у Фёдора Бондарчука в «9 роте». Можно считать, что в каком-то смысле в армии я побывал. И стрелять умею не хуже любого солдата-срочника.

«Хожу с травматом»

— Если не ошибаюсь, вы вообще любите оружие. А как относитесь к идее легализовать ношение о­гнестрела?

— Этого нельзя делать ни в коем случае! Я вообще не понимаю этих бурных дебатов вокруг столь простой и понятной для меня темы. Легализация приведёт ровно к одному — десяткам, сотням, а то и тысячам никому не нужных убийств. Сторонники легализации оружия любят приводить в пример Америку. Но давайте не будем забывать, что у них свободное владение оружием было в порядке вещей на всех этапах строительства этого государства. У нас подобного опыта никогда не было. Достаточно того, что у нас разрешено владение и ношение травматического оружия. У меня у самого есть травмат, и я спокойно с ним хожу. Мало ли что... Случаи разные бывают.

— А применять это оружие вам приходилось?

— Слава богу, пока нет. (Пауза.) А если бы и приходилось, так бы я вам сейчас и рассказал всё! Чтобы меня сразу после интервью принял наряд полиции и под белы рученьки в обезьянник проводил. (Сме­ётся.)

— Вы сказали, что нет культуры обращения с оружием. Но, может, важнее то, что очень уж велик градус агрессии в обществе?

— И это, разумеется, тоже! Агрессия всегда разрушительна. А исходит она от скудоумия, глупости и быдлячества. В человеке легко разбудить самые отвратительные животные инстинкты. Легко превратить людей в управляемую серую массу. А дальше начинается условная массовая драка. Кого-то бьют, и ты тоже сначала бьёшь, а потом уже разбираешься, кто прав, кто виноват. Я тоже был пацаном, тоже был дураком, так что знаю, о чём говорю.

— Фильм «Вий», где у вас главная роль, стал одной из самых кассовых картин в истории российского кино. Зритель на него с удовольствием пошёл, при этом критика фильма была абсолютно разгромной. Как можно объяснить такой парадокс?

— Ну, я ведь и сам не утверждаю, что получилось наикрутейшее, классное кино. Тут надо понимать природу вещей. Фильмов, подобных «Вию», было предостаточно в начале истории Голливуда. Нужно запустить огромный механизм, чтобы маховик индустрии заработал. У нас этот маховик пока никак не запускается. Но это не значит, что не надо пытаться это делать. «Вий» — нормальная зрительская картина, не больше и не меньше. Мне и роль-то моя в этой картине не нравится.

— Почему?

— Ну, потому что... (Замолкает.) Это совсем отдельная тема. Я говорю о том, что нужно больше самых разных фильмов, чтобы индустрия начала работать. Если разбираться глобально, то проблема ведь сегодня ещё и в том, что во всём мире наблюдается кризис идей. Застой и в кино, и в музыке. Вспомните, в 80-е годы был бешеный прорыв и в рок-, и в поп-музыке, и в кинематографе. Даже в начале 90-х это было. А сейчас все эти Рианы, Леди Гаги — это уже не выстрелы, а просто качественные продюсерские проекты. Люди уже всего наслушались и насмотрелись. Удивлять стало трудно!

Сергей Грачёв