Хирург столетия. «Все конспекты вел от руки»

Хирург, ученый и педагог Александр Владимирович Шотт на протяжении долгих лет развивал белорусскую медицину. О его жизненном и профессиональном пути «Аргументам и фактам» рассказывают его родственники, коллеги, ученики и друзья. 

Сегодня мы беседуем с к.м.н., доцентом Алексеем ПРОТАСЕВИЧЕМ.

- К тому времени, когда я стал аспирантом первой кафедры хирургических болезней, Александр Владимирович был не просто фигурой в хирургии Беларуси, а уже канонической личностью. И, конечно, для меня было почетно работать вместе с ним. Ведь все хирурги Беларуси учились по его книгам, слушали его лекции и выступления. Поверьте, многие врачи, которые внесли вклад в белорусскую хирургию, гордятся тем, что лично знакомы с Александром Владимировичем Шоттом…

Вся наша кафедра относилась к нему с уважением, поскольку в коллективе он был организатором, ввел в нашу работу много традиций и серьезно следил за порядком на кафедре. Например, у нас проходили (и проходят до сих пор) общие конференции, на которых врачи, которые дежурили, докладывают, кто из пациентов поступил в отделение, кого будут оперировать и так далее. Важными пунктами в дисциплине, соблюдать которые требовал Александр Шотт, были отсутствие опозданий, соответствующий дресс-код, доклад грамотным языком, без спешки. У Александра Владимировича имелась даже такая поговорка: «Co pan tak spieszy?» («Почему господин так торопится?»). Так он всегда говорил, если ему кто-то очень быстро что-то докладывал. Вообще он частенько употреблял подобного рода крылатые выражения.

Статья по теме

Хирург столетия. «Мы всегда называли его великим учителем»

Еще одна из важных традиций, им заведенных, – посещение кладбищ в последние дни августа. Тогда мы ездили к могилам наших бывших коллег. И Александр Владимирович всегда рассказывал что-то интересное. Признаюсь, в те моменты было такое необычное чувство, словно мы древние люди, которые сидят у костра. Записать сказанное мы не могли, только слушали, чтобы после передавать другим поколениям полученные знания и эти истории.

И, конечно, не забуду про его дни рождения. Они всегда были праздником для клиники и кафедры. Утром и днем собирались ученики Шотта со всей Беларуси, чтобы поздравить. Обязательно приезжали руководители университета, руководитель больницы, представители Минздрава. И всегда нужно было где-то разместить букеты, которые привозились в большом количестве. Александр Владимирович каждого усаживал у себя в кабинете, слушал поздравления, угощал. Все было неспешно. Позже он собирал всех у себя дома. На своем празднике он мало говорил – больше слушал. Была даже некоторая иерархия тостов: кто, когда и за кем говорит пожелания профессору. И я очень удивился, что мне, тогда еще аспиранту, в порядке очередности предоставили слово на дне рождения Александра Владимировича. В первые пару лет на этих праздниках я, признаться, сильно волновался, но потом привык.

Статья по теме

Хирург столетия. «Лично для меня он – как вершина Эвереста...»

Александр Владимирович очень доброжелательно относился ко всем, в том числе к молодым и малознакомым аспирантам. Всех знал по имени и отчеству. Он даже запоминал имена твоих родных, если ты когда-либо про них рассказывал. А если приходил к нему в кабинет по делу, то тебя обязательно усаживали в кресло (особенно он любил это делать в последнее время, раньше он предлагал присесть на диван). И, садясь напротив тебя, неторопливо вел беседу. С ним было приятно и легко общаться, но, если это касалось твоей научной деятельности, если ты чего-то не сделал, тон менялся на более суровый.

Бывало, я видел его расстроенным и сердитым. Иногда на пятиминутках он был недоволен решением какого-либо хирурга. Тогда некоторые жесткие слова мы все слышали, но спорить он не пытался, никому ничего не доказывал. Этот человек всегда был очень аккуратен со своим мнением. Александр Владимирович просто указывал на пробелы в логике врача, и в тот момент в его взгляде читался вопрос: «Ну как же так?». На людях он никогда не отчитывал – только у себя в кабинете. С чувством такта у него всегда было все в порядке. Если нужно было донести какую-то мысль – это делалось наедине, но при этом иногда достаточно жестко. Неудивительно, что к его мнению всегда прислушивались, всегда уважали его точку зрения. Он до последних дней сохранил высокий авторитет.

Кстати, мы вместе с ним иногда вели занятия у одной и той же группы студентов. Молодежь очень любила Александра Владимировича. Он, конечно, был слишком требователен, но доброжелателен: знал своих студентов по имени, был осведомлен об их целях и планах. Остальной преподавательский состав иногда с завистью посматривал на его процесс обучения: после него всегда было сложно вести занятия, потому что уровень, заданный Шоттом, был весьма высок. В первые годы он помогал мне готовиться к занятиям со студентами – давал свои конспекты. Подход к проведению обучения у него был основательный. Он все свои конспекты писал от руки, что меня поражало. Подумать только, человек преподает с 1965 года и все еще пишет конспекты! Это говорит о высокой подготовке и заинтересованности в обучении молодых кадров.

Все студенты, которые учились у него даже 20 или 30 лет назад, до сих пор тепло отзываются об этом человеке. Несмотря на то что Александр Владимирович на экзаменах был чрезвычайно строг. У него невозможно было сдать «на халяву», как-то «заболтать» его. Но удивляло, что никто из студентов не обижался на профессора, если тот ставил не очень высокий балл. Студент был расстроен и стыдился того, что чего-то недоучил.

Статья по теме

Хирург столетия. «Одного пациента мог осматривать часами»