Хирург столетия. «Только благодаря его школе мои пациенты встают на ноги»

Хирург, ученый и педагог Александр Владимирович Шотт на протяжении долгих лет развивал белорусскую медицину. О его жизненном и профессиональном пути «Аргументам и фактам» рассказывают его родственники, коллеги, ученики и друзья. 

- Вся моя сознательная трудовая жизнь прошла рядом с Александром Владимировичем Шоттом. И я искренне благодарен судьбе за то, что она подарила мне такого учителя. И столь же благодарен медуниверситету, в котором состоялась наша первая с профессором Шоттом встреча.

Я был студентом четвертого курса, когда впервые увидел и услышал Александра Владимировича. Замечу, что его лекции и практические занятия по хирургическим болезням нравились студентам. А у многих на студенческой скамье зарождалась любовь к хирургии и профессии хирурга. Я не стал исключением. После первой же лекции я записался в научный кружок. Там мне предложили тему для научных исследований, а моим руководителем стал Александр Владимирович. Труд хоть и сложный, но очень интересный. Работа оказалась длительной, однако результат превзошел все мои ожидания. Мы выполняли операции на животных, исследовали различные виды кишечного шва, разрабатывали свои методики. После этого оформили заявку на изобретение. Участвовали во Всесоюзной научной студенческой конференции. Получили премию за свои теоретические разработки и практические выкладки. Такая сторона студенческой жизни и меня, и моих одногруппников – всех тех, кто стремился к науке, – очень вдохновляла. Возможность не только сидеть над учебниками, но и привносить в медицину что-то свое даже со студенческой скамьи – вот это казалось необычайно привлекательным тогда и сейчас. Кстати, я и сегодня оперирую тем самым швом, который мы разработали с Александром Владимировичем в процессе исследования. Память об этом великом человеке хранится в таких незабываемых вещах – это самые ценные и трогательные для меня воспоминания.

Хирург столетия. «Все конспекты вел от руки» Подробнее

Пионером в исследовании кишечных швов был не только Александр Владимирович Шотт, но и его друг, и ученый Александр Александрович Запорожец. Но дело в том, что за развитие теории и практики кишечного шва в 1988 году группе авторов была присуждена государственная премия БССР. Среди них был и Александр Владимирович Шотт. И тут я отмечу невероятные качества этого человека. Он и как ученый, и как организатор был в свое время самым выдающимся специалистом. Как ученый, он всегда был открыт передовому, совершенствовал старые методы и придумывал что-то свое, новое. Как организатор, он мог правильно и четко построить работу, помогал студентам (и не только) развиваться в науке. Где-то мог и подбодрить, где-то – справедливо указать на ошибки, которые тут же были исправлены (все знали, что Александр Владимирович любил и уважал инициативных и трудолюбивых сотрудников). Наверное, вся белорусская школа хирургов росла под пристальным вниманием Александра Владимировича: огромное количество кандидатских, докторских были защищены под его руководством. А сам Александр Владимирович был в постоянном генерировании идей и в процессе их изучения. Он был настоящим самородком. Такие люди рождаются редко.

Хоть Александр Владимирович был очень строг, студенты и коллеги все равно ценили и любили его. И секрет его популярности был объясним – он старался дать крепкие знания молодому поколению, приходил на помощь, четко излагал материал и никогда не ставил себя выше окружающих, относился ко всем уважительно. Александр Владимирович всегда хотел видеть результат своей работы. И к проверке знаний подходил, как и ко всему в своей жизни, серьезно. Например, по окончании цикла хирургии он приходил к студентам на завершающее занятие и устраивал мини-экзамен. Каждому он задавал один вопрос по пройденному материалу. И если слышал несуразные ответы, то заносил горе-студентов в отдельную тетрадку. А после лично принимал у них экзамен. Профессор Шотт хотел модернизировать и улучшить процесс обучения. В конце тех же циклов он всегда интересовался у студентов: какие есть замечания к работе преподавателей, что было непонятно, что изменить при подаче информации. И студенты знали, что если профессору Шотту поступит аргументированная жалоба, то Александр Владимирович лично займется этим вопросом.

Как можно понять, в студенческие годы Александр Владимирович мне очень импонировал: как ученый, как хирург, как преподаватель. И вот я и мой друг (тоже студент Александра Владимировича) решили сдавать экзамен лично профессору Шотту. Нам до безумия хотелось, чтобы именно этот педагог дал оценку нашим знаниям, ведь наше уважение к нему было безмерным и трепетным. Но, к сожалению, попасть на экзамен к Шотту тогда нам не удалось. Хоть мы и просидели длительное время в коридоре, у преподавателя был свой список студентов, который и без наших фамилий грозил задержать его до позднего вечера. Но, кстати, мое желание чуть позже все равно сбылось. Я сдавал Александру Владимировичу кандидатский минимум. И получил от него наивысшую отметку.

Чтобы быть продуктивным, эрудированным, Александр Владимирович очень много работал над собой. Он читал все медицинские журналы, которые выходили по хирургии в СССР, не пропускал ни одного нового метода, ни одного нового изобретения или оборудования. И своим коллегам он прививал качества самообразования и самосовершенствования. Вот, например, вышел новый выпуск специализированного печатного издания, Александр Владимирович тут же назначал, врача или ассистента, который должен подготовить доклад по основным моментам в свежей статье и сделать короткий доклад на пятиминутке. Интересным было и то, что профессор Шотт вел картотеку по нозологиям хирургической дисциплины. После очередного разбора журнальных статей он вносил туда новую информацию. Если возникал какой-то вопрос по новым методам в хирургии – все обращались к его коротким и информативным записям. Я, кстати, перенял такую схему: у меня тоже есть личная картотека, которую я веду и по сей день.

Хирург столетия. «Был рад, когда молодые коллеги шли к нему за советом» Подробнее

Кроме профессиональных знаний, он был эрудирован и в иных вопросах, старался быть в курсе всех общественно-политических, экономических новостей. А образ его жизни был строжайше установлен. Он рано вставал, рано приходил на работу и усердно трудился. Дома тоже полностью отдавался работе, позволял себе сделать небольшой перерыв на сон, а после вновь садился трудиться. Он постоянно держал себя в ежовых рукавицах, никогда не бывал в расслабленном состоянии. Даже если были какие-то праздники, профессор Шотт мог позволить себе выпить чуть-чуть вина, но не более того. Он всегда был собран, чтобы быть готовым прийти на помощь в любую трудную минуту. Человека с таким железным характером я больше никогда не встречал. Из-за этого Александр Владимирович ассоциировался у меня с исправным механизмом. Он безустанно работал, совершенствовал себя и создавал себе на смену новых грамотных специалистов.

Как диагност, он был неповторим. Профессор Шотт каждый понедельник делал обход и посвящал этому целый день. Он внимательно осматривал каждого пациента, не был глух ни к одной жалобе или просьбе больного. И, что самое интересное, оценивая все данные анализов и иных исследований, Александр Владимирович всегда ставил точный диагноз. В этом он был виртуозом. И такому мастерству я, к счастью, научился у него.

Хирургом он был, как и диагностом, неповторимым. Оперировал всегда педантично и аккуратно. У него были красивые, изумительные швы. В работе он был спокоен и тактичен. С его стороны я никогда не слышал бранной лексики или повышенного тона. Помню, когда оперируешь, а Александр Владимирович со спины смотрит за движениями твоих рук, то может легонько ударить кулаком в спину. Это расценивалось как безмолвное предупреждение: «Ты что-то делаешь не так. Будь внимательнее. Будь аккуратнее». Помню, однажды, когда мы оперировали вместе с Александром Владимировичем, у меня порвалась нитка. Профессор поднял на меня свой суровый взгляд и… промолчал. Хотя в его глазах я смог прочесть многое. Вспоминаю этот случай с улыбкой.

Хирург столетия. «Одного пациента мог осматривать часами» Подробнее

Еще хотелось бы рассказать один забавный случай, который произошел в клинике. Я был студентом 6-го курса, а все действие разворачивалось в 4-й больнице, в урологическом корпусе. Туда поступила пожилая пациентка. Во время обследования оказалось, что у нее в животе есть пуля. Забавно и то, что женщина точно не помнила, как и когда пуля попала внутрь. И лишь позже призналась соседям по палате, что во времена войны попала под обстрел. Однако никой боли не почувствовала, заметила лишь царапину на животе. Женщина очень долго прожила со свинцом внутри, но, как только узнала о жуткой находке, сразу же начала говорить врачам, что пуля давно ее беспокоит. Мол, именно она причина всех ее бед. Требовала удалить. И вот Александр Владимирович пришел ее осмотреть. Он пальпировал ее, а после сказал, что пуля действительно есть, она находится в печени, но удалять ничего не надо. «Пациентка без жалоб прожила 45 лет с этой пулей, так пускай и дальше себе живет», - резонно заметил профессор. После своего вердикта он ушел. Однако больная, не прислушиваясь к словам Александра Владимировича, продолжала жаловаться врачам, что ее беспокоит эта пуля. Настаивала на операции. Врачи послушали пациентку, сжалились и подумали, что, возможно, Александр Владимирович мог ошибиться. Решили удалять. Во время операции из живота больной пошла желчь. А это значило одно - пуля была в печени, как и говорил профессор ранее. Пациентке пришлось удалять желчный пузырь, и, кроме страданий, женщина ничего не получила: после операции у нее загноилась рана, пришлось и от этого недуга лечиться продолжительное время. Однако у врачей, которые провели операцию, была еще одна «головная боль» - пришлось скрывать пациентку от Александра Владимировича Шотта. Ведь он был прав, пулю не нужно было удалять. И все в тот момент боялись праведного гнева начальника. Сказали профессору, что пациентку выписали, а сами, когда у Александра Владимировича был обход, увозили кровать с женщиной в другое отделение. Но все тайное становится явным. Александр Владимирович, узнав правду, не ругался. Наше непослушание вызвало у него снисходительную улыбку. Позже, он, конечно, и пожурил нас. Мол, обрекли на лишние страдания пациента: нормальный желчный пузырь удалили, заставили дольше пролежать в больнице из-за загноившейся раны. Кстати, с бабушкой после все было хорошо. Она поправилась и поехала домой. А мы еще долго вспоминали случай, когда на свою голову пошли наперекор профессору.

Хочу еще немного рассказать про трудолюбие Александра Владимировича. Свои научные исследования он продолжал до конца жизни, отдавал себя этому полностью. Каждый год писал по 3-4 научные статьи, до 94 лет занимался наукой! А когда уходил в отпуск – менял одну работу на другую: трудился на даче. Он был мастером на все руки: за свою жизнь срубил немало домов, складывал печи. А однажды я помогал профессору строить гараж и лично убедился в том, что и в физической работе он, как и в хирургии, был аккуратен и точен.

Александр Владимирович был очень гостеприимен. Пока в его доме тебя не накормят - ты не имел права уйти. А самый большой праздник нашей кафедры – его дни рождения. Как говорил Александр Владимирович: «День рождения – это маленький рубеж твоей жизни. На этом этапе ты должен отчитаться перед всеми: как ты живешь, подумать, может, что-то ты делаешь не так в своей жизни? Возможно, ты должен что-то поменять». В свой праздник он приглашал всю кафедру к себе в гости. И это были очень веселые и душевные вечера. На них были и дружеские шаржи, и серьезные разговоры о медицине и жизни. Это был тот праздник, которого мы ждали с нетерпением. И у многих 13 марта ассоциируется именно с Александром Владимировичем и его теплыми дружескими посиделками.

Хирург столетия. «Никогда не учил жизни, но мог помочь в любую минуту» Подробнее

Благодаря профессору Шотту на нашей кафедре появились уникальные традиции. Так, первого сентября мы после работы ехали на кладбища, где похоронены наши коллеги, друзья, бывшие сотрудники кафедры и хирургических клиник. Там мы возлагали каждому живые цветы, вспоминали их жизненный и профессиональный путь. Александр Владимирович в такие памятные встречи рассказывал истории из развития белорусской хирургии, вспоминал всех покинувших нас сотрудников клиники и кафедры добрым словом. Это всегда было очень интересно. А сейчас такой искренней и честной атмосферы, как раньше, к сожалению, нет.