Круче! И без стеснения. Юрий Соломин о войне, бюрократии и счастье

Статья по теме

Эдвард Радзинский о Сталине, Моцарте и тоске по духу

Зла на былое нет

- Юрий Мефодьевич, 2010 год стал своеобразным рубежом: 65 лет Победы, почти четверть века новой, постперестроечной стране. Скажите, вы эту новую жизнь приняли?

- Принял я её или нет? Частично. Мне грех жаловаться - я и при прошлой власти жил хорошо. Тогда достаточно было одного звонка по телефону - и мне отремонтировали бы крышу. Теперь же крыша течёт уже десять лет, и найти концов - кто всё-таки отвечает за ремонт - я не могу. Так что в войне мы победили. А вот победим ли бюрократию… Не знаю!

Хотя, если уж речь зашла о войне, тогда было совсем другое время и совсем другие люди. Войну я помню очень хорошо - мне ведь было уже 10 лет, когда она закончилась. Совсем взрослый мужчина! Помню своё первое выступление. Мы с родителями тогда жили в Чите. В школе учительница отбирала участников для концерта в госпитале 7 ноября. Мы - а я учился тогда классе в первом-втором - подготовили маленькие номера. Даже сейчас до мелочей помню ту палату в госпитале: кто-то лежал, кто-то сидел, опершись на костыли. Тогда я получил свой первый гонорар - кусок сахара, который мне подарил один из раненых. Этот кусочек я зажал в варежке и бережно донёс до дома.

Если же говорить серьёзно, то тогда все жили с ощущением, что Россия - очень мощная сила. Даже мы, третьеклассники, понимали это. Кто-то может назвать это чувство идеологией. Но разве ж плохо, когда у государства, нации есть какая-то идеология? Та идеология, которая существовала в СССР, - да, она была неидеальна, но плохому она нас не учила. Безусловно, о многом тогда предпочитали молчать. Я только в 1953 году узнал подробности о своём деде. Его забрали прямо в новогоднюю ночь с 1937 на 1938 год. Помню, как дед стоял в дверях… Больше мы его не видели. Так что наша семья тоже попала в эту мясорубку.

- Куда же сегодня эта сила делась? Рынок её растворил?

- Слово «рынок» я почему-то с детства не люблю. Может, потому, что у нас дома говорили: «Что ты кричишь? Ты же не на рынке!» Однако не могу сказать, что рынок - это совсем уж плохо. В начале 90-х те люди, которых уволили с закрывающихся предприятий, не отчаялись, а подхватили сумки и, став «челноками», спасли нас всех: одевали, обували, кормили страну. Пусть это была дешёвка, но всё равно она была лучше пустых полок.

Да, слава богу, сегодня у нас есть право сказать всё, и в данный момент я говорю то, что думаю. Но многое мне и не нравится. Не нравится то, что ветераны, о которых мы так много говорим в этом году, всё-таки живут гораздо хуже по сравнению с теми, кто на самом-то деле должен носить их на руках. Если уж ветеранам пообещали к юбилею Победы дать квартиры, то нельзя говорить, что квартиры получат лишь те, кто успел встать в очередь до такого-то года. А остальные - что, они хуже воевали и этих квартир не заслужили? Теперь обещают всем остальным дать. Но я не знаю, как там разговаривают с миллионерами. На мой взгляд, их надо было бы вызвать и сказать: «Родной! Вот тебе под опеку такое-то количество ветеранов, и будь любезен, обеспечь их достойным жильём».

Что может в этой ситуации сделать культура? Больше, чем делает сейчас. Не хочу хвалить собственный театр, но мы к юбилею Победы подготовили гастрольный тур - весь июнь ездим с концертами по городам Поволжья: Ярославль, Волгоград, Иваново, Казань, Кострома, Самара, Саратов и Нижний Новгород. Наши концерты с песнями военных лет и спектакли бесплатные. Кроме головной боли, никакой материальной выгоды мы от этих гастролей не получили. Это не бизнес - это сердце. Это память, о сохранении которой мы так много говорим и так мало делаем. Мы хотим, чтобы эта память осталась не только у ветеранов, но и у их внуков, которые придут на концерт.

Без мата и блата

- Концертов к Дню Победы прозвучало много. А фильмов новых не сняли, пьес не поставили. Боль войны перегорела? Или запутались: кто победил и победили ли вообще?

- То, что победили именно мы, ясно всем, даже врагам нашим. Второй фронт был открыт лишь в 1943 году. А наши войска всю Европу прошли. «И на последней улице название прочли». Эта гениальная песня не с неба же свалилась - она была написана автором, который сам исколесил фронтовые дороги. Поэтому не надо умалять наши заслуги! И почему, кстати, забыли про бойцов Сопротивления в Югославии, Варшаве, а муссируют только историю Катыни? Повторю: моя семья тоже пострадала от сталинских репрессий, но у меня не осталось злобы на кого-то! По-моему, мы вообще себя слишком скромно ведём. Скромно! Надо жёстче со всеми разговаривать! Худа не будет.

Да и стыдно, когда накануне 9 Мая у молодёжи на Красной площади спрашивали про памятник Жукову: знают ли они, кто это такой? Ребята начинали глупо улыбаться, что-то мямлить...

- Вот тут-то бы нашим творцам и карты в руки, чтобы напомнить молодым, кто и какой ценой победил.

- Напоминают, да мало. Не надо забывать, что помимо комедий и шоу существует ещё и великая культура - вокал, музыка, театр. Как сказал Островский ещё в ХIХ веке, «без театра нет нации». Театр - это слово. Театр - это мысль. Театр - это музыка языка. Меня иногда спрашивают: почему вы не ставите современную драматургию? Я спрашиваю в ответ: а про что ставить современное? «Про любовь», - отвечают. Но, погодите, есть же Островский! «Гроза», «Бесприданница» - какие страсти там бушуют! Экономика? Опять Островский! «Свои люди - сочтёмся», «Волки и овцы», «Последняя жертва». Политика? Его исторические хроники о Василии Шуйском, Лжедмитрии. Всё есть! Так зачем же я буду брать полуматерщинные сцены?

- К вопросу о блате: почему вас не утвердили на роль князя Андрея в «Войне и мире»? Ведь за вас просили именитые артисты!

- Я тогда и сам чувствовал, что не пройду пробы. А много позже мы поехали на кинофестиваль в Югославию - Сергей Бондарчук, Людмила Гурченко и я. Дня через два все эти официальные банкеты надоели, и Сергей Фёдорович предложил: «Пойдёмте вечером посидим у меня в номере». Разговор этот я никогда не забуду. Бондарчук вдруг сам заговорил о «Войне и мире»: «Почему ты не спрашиваешь, из-за чего я тогда не утвердил тебя на князя Андрея?» Я ответил: «Я лучше спрошу по-другому: а кто меня рекомендовал?» - «Вера Пашенная». Она должна была сниматься, но, к сожалению, не дожила до начала съёмок. Бондарчук помолчал и добавил: «Знаешь, ты был очень молод тогда!» Действительно, я выпадал из той колоды актёров, даже несмотря на рекомендацию Пашенной.

После этих посиделок мы с Бондарчуком подружились. Однажды я спросил: «Сергей Фёдорович, а не поставить ли вам в Малом пьесу?» Он загорелся: «Сейчас в Большом хочу «Бориса Годунова» поставить, но мне и в театре очень хотелось бы поработать. Вот разберусь с «Тихим Доном»...» Знаете, я счастлив оттого, что у меня были настоящие встречи с по-настоящему великими людьми.

Юлия ШИГАРЕВА