Владимир Этуш: «Орден Красной Звезды вручали на бегу»

Мнение Бухарина

- Вырос я в Москве, в переулках района Воронцово Поле. Что чаще всего вспоминается из детства? Навсегда врезался в память арест отца. Вечером пришли двое в штатском, один сказал: «Ну, сейчас я вас обрадую». Сел на стул и достал ордер на арест. Папа спросил: «За что?» - «Вам объяснят». Провели обыск и забрали его с собой. Потом уже мы узнали, что отца взяли как «социально вредный элемент». Он в прошлом был нэпманом, по-нынешнему - предпринимателем…

Мне было 12 или 13 лет, когда на уроке литературы учитель попросил меня охарактеризовать образ Обломова. Выслушав мой ответ, он спокойно сказал: «Вы сейчас высказали точку зрения Бухарина». Я извинился и сел на место. Меня тут же вызвали к директору, и тот стал запугивать, что сдаст меня в НКВД. До сих пор помню, как у меня в голове пронеслось: «Только что отца арестовали, а тут ещё и меня посадят. Этого мама не перенесёт!» К счастью, всё обошлось. Отец отсидел полтора года, затем его выпустили и даже выплатили зарплату, которую он не получил из-за отсидки. Признали ошибку! Но из-за этого ареста я долго чувствовал себя изгоем.

Ещё в школе, занимаясь в драмкружке, я принял решение идти в актёры. И в итоге поступил в знаменитое Щукинское училище. Страшно подумать - было это 75 (!) лет назад.

Не ура-патриотизм

- Меня часто спрашивают: почему на Великую Отечественную я ушёл добровольцем, хотя у меня, как и у всех студентов Щукинского театрального, была возможность остаться. Попробую объяснить.

Понимаете, когда видишь аэростатные ограждения, заклеенные крест-накрест окна, светомаскировку и хмурые, озабоченные лица, как-то меняется психология. И это не ура-патриотизм - всё гораздо сложнее... Как только началась война, мы дежурили в училище, ловили бомбы-зажигалки, которые разбрасывали немецкие самолёты. Потом через две недели нас отправили на три месяца под Вязьму - копать противотанковые рвы, а по возвращении мы продолжили учёбу. Но вернулся я оттуда совсем другим человеком. И в конце концов не выдержал. Увидел, что во время чрезвычайно популярного тогда спектакля «Фельдмаршал Кутузов» в зале сидят всего 13 зрителей, и был потрясён. Я понял: стране не до театра. Утром пошёл в военкомат и попросился добровольцем на фронт. Юношеский порыв, о котором я ни разу не пожалел.

«Этуша – расстрелять»

- Воспоминаний, связанных с войной, много, они сильные, яркие. Никакой спектакль или фильм не способны передать весь ужас войны. Мы голодали, тащили на себе раненых, ночами без сна выслеживали врага. Сколько раз я должен был погибнуть, не поддаётся исчислению. Особо запомнились два случая. Однажды мы шли цепью в атаку, и вдруг рядом старший сержант захрипел - осколком пробило лёгкое. Воздух в лёгком не держался, пенилась кровь, и нужно было заткнуть рану, чтобы он мог дышать. Я это сделал. Он сразу задышал, глубоко, жадно, я подтянул его к себе, приподнял повыше… И в этот момент он вдруг дёрнулся и обмяк - пуля, которая предназначалась мне, попала ему в голову. Он, выходит, меня собой заслонил...

В другой раз на каком-то военном совете помощник командира полка по политической части вдруг заявил: «Этуша надо было бы расстрелять». Уже не помню, за что. Полк - хозяйство большое, неполадок случалось много. И добавил, обращаясь ко мне: «Верно, Этуш?» Я встал и ответил: «Никак нет, товарищ подполковник. Врёте». - «Садитесь». Я сел. И никто меня не расстрелял. А запросто могли.

Какого-то конкретного большого подвига я не совершил, но был ряд поступков, после которых командование наградило меня орденом Красной Звезды. Интересно, как я его получал. Орден мне мой подполковник вручал на бегу, во время атаки. Бежит рядом и кричит: «Этуш, вот тебе твой орден, держи, пока не убило меня или тебя».

Для меня военные баталии завершились в 1944-м, когда я демобилизовался в связи с тяжёлым ранением.

Видел счастье

- Прекрасно помню, как весной 44-го я, фронтовик-орденоносец, появился в Щукинском училище в пробитой осколками шинели - мне просто больше нечего было надеть. Я ходил в той шинели, в которой меня ранило, даже спал в ней... Свой день рождения в мае 1945 г. я не отмечал. Зато на всю жизнь запомнил, как отмечал День Победы в сквере у Большого театра, где собрались множество фронтовиков. Все мы чувствовали себя настоящими героями-победителями. У меня в памяти осталось ощущение удивительно светлого дня, и, наверное, это был единственный раз в жизни, когда я видел настоящее счастье. Счастье - это же нематериальная категория, его не ухватишь руками.

«Мною пугали детей»

- Киноролей у меня едва ли наберётся 30. Каждая - это часть меня. Но это не значит, что люблю их все. Это как женщины: их может быть много, но не все они любимые. Были удачные и не очень. Например, роль Карабаса-Барабаса в «Приключениях Буратино» мне не очень нравилась. От детворы проходу на улице не было, мамаши мной вместо Бабы-Яги неслухов пугали - ну что тут хорошего? А вот стоматолог Шпак из «Ивана Васильевича» - это да!

Фильм «Кавказская пленница» подарил мне дружбу «грустного клоуна» Юрия Никулина. Кстати, в «Кавказской пленнице» я поначалу вообще не хотел сниматься. Когда Гайдай предложил мне сыграть Саахова, я спросил: «Неужели у вас нет для столь омерзительной роли другой кандидатуры?» В ответ услышал, что лучше всего на неё подхожу я. Я подумал-подумал - и… хорошо, что не отказался.

О семье

- Как и всякий мужчина, я встречал на своём пути женщин, которых любил и которые любили меня. И я благодарен им за это. Как бы ни складывались в дальнейшем наши отношения, каждая из них дала мне возможность испытать чувства, без которых жизнь кажется пресной, неполноценной. Я женат в третий раз. По прошествии стольких лет твёрдо могу сказать одно: в моей жизни была любовь. Всегда. Ни одной из своих жён я не предлагал: «Хочешь за меня замуж?» Вообще таких слов не говорил! Мы сходились, а потом становилось понятно, стоит ли продолжать отношения, как-то их зафиксировав... Нынешняя моя супруга Елена была моей поклонницей, очень долго приходила ко мне на спектакли. И когда случилась трагедия, умерла моя вторая жена Нина, с которой мы прожили 48 лет, Лена поддержала меня в трудный час. Она замечательный человек, умница. Моё счастье. Без неё я не мог бы сейчас существовать. Я совершенно не приспособлен к холостой жизни. Сам не смогу поджарить даже котлеты! (Смеётся.)

Андрей КОЛОБАЕВ