Ковать железо. Колонка Тамары Лисицкой

«Ковалев» - стойко держится в тройке самых популярных мировых фамилий. Разумеется, в переводе. Кузнецовы, Смиты, Шмидты, Ковальские, Лефевры, Сеппенены, Ковальчуки, Мчелидзе, Дарбиняны – среди ваших знакомых они точно есть.

И это не потому, что кузнецов было очень много. Как раз наоборот – хороших кузнецов всегда не хватало, и авторитет у них был почти королевский. Кузнецы могли и новобрачных благословить, и болезни руками снять. А уж подковку у кузни найти – лучшая примета.

Стойкая, но легкая. История самого необычного белорусского кузнеца Подробнее

Древнегреческий бог Гефест был кузнецом, как и скандинавский Тор. Кузнецом был даже Воланд, который перекочевал в «Мастера и Маргариту» из «Фауста», а еще раньше – из скандинавской мифологии. Кузнец из нижних миров поджигал вулканы, небесный кузнец отвечал громом и молниями.

Простые смертные кузнецы тоже были ребята не промах – Вакула черта оседлал, Левша подковал блоху.

И слова «коварство», «козни» вырастают из «ковать» и «кузня». Как так, спросите? Каким боком почетная профессия к коварству?

Статья по теме

Человек и машина. Как сын деревенского кузнеца основал Honda Motor

Ну, все просто. Чтобы стать мастером, кузнецу приходилось рано отказываться от светской жизни и даже от типичного аграрного быта – трудоемкое мастерство, сложное, ни на что больше не истратишься, на посиделки времени нет. Ремесло передавалось по наследству, как булатные мечи и доспехи, на создание которых уходили месяцы.

Селились кузнецы подальше от общественности, чтобы не дымить, не греметь и случайно не сжечь всю деревню. И этот их, в общем-то, жертвенный выбор трактовался как мистический. Спрятались подальше… Колдуют там с огнем и железом… Все в копоти и кашляют дымом… Демоны…

Есть в этой примитивизации определенная несправедливость, думаю.

Мало того. Лучшим кузнецам, самым золотым, часто ломали ноги, чтобы они не могли перебежать в другое село. Поэтому классический кузнец – даже Гефест – хромой.

Когда видишь дуальность образа, то и к популярной мировой фамилии начинаешь относиться иначе. Эх, жизнь – горючий комок между молотом и наковальней. От небесного огня любви до твердокаменных решеток обстоятельств.

Но главное – каждый сам кузнец своего счастья.