Салвадор − город грехов. Вокруг света вместе с «АиФ»

Беларусь - страна долгожителей!

После путешествия по Амазонке долго прощаюсь с сопровождающим меня на протяжении всего  пути индейцем, который в разное время был и инструктором по ловле пираний, и проводником в джунглях, и охотником на крокодилов. Он был дружен с вождем индейского племени  и с гордостью показывал  мне Театр оперы и Музей индейцев в Манаусе.

Он был бесконечно скромен, безукоризненно учтив и необычайно отзывчив. Тогда я подумал: а может быть, Бразилия – это страна добрых и храбрых индейцев?

Но точно в тот момент я знал только одно: «На далекой Амазонке не бывал я никогда», – эта песня уже не про меня.

В  сувенирном киоске аэропорта Манауса я  купил двух сушеных пираний.  Решил, что прилечу домой, позвоню другу, с которым езжу на рыбалку, и приглашу его на пиво. То-то он удивится: пиво с пираньями!  Вот уж другу приятно будет!

Пошел на регистрацию. Предъявил на посадке паспорт сотруднику  службы безопасности: тот долго разглядывал то мой документ, то меня. Наконец, самостоятельно не разобравшись, спросил, что это за страна – Беларусь, где люди живут до ста лет. Причиной такого вопроса явился срок действия паспорта: у граждан Республики Беларусь, доживших до сорока пяти лет, срок действия этого удостоверения личности был установлен до их столетнего возраста. Пришлось объяснить, что сто лет в нашей стране – это не предел,  и если у паспорта закончится срок действия, а человек еще здесь, ему  выписывают новый. Еще на сто лет.

Удовлетворенный услышанным, секьюрити пропустил меня на посадку. Я взял свою дорожную сумку и, проходя по узкому коридору в зал вылета, услышал, как он рассказывал своему коллеге обо мне. Правда, единственное, что я понял: « Как же ему повезло! Он живет в Беларуси!». Я улыбнулся и подумал, что никогда не считал иначе: Беларусь действительно прекрасная страна.

В центре штата Байя

Бразильские авиакомпании все рейсы по стране выполняют с посадкой в столице государства городе Бразилиа. Пассажиры, летящие дальше, остаются в самолете, а те, кто летел до столицы, покидают его. На их место заходят другие: как в автобусе. С той лишь разницей, что нет контролеров и во время посадки в самолет заходит бригада уборщиков в зеленых прозрачных халатах и быстренько наводит порядок в салоне, стараясь не доставлять беспокойства тем, кто летит дальше.

В общей сложности через пять часов, считая время на посадку, самолет, на котором я летел из Манауса,  приземлился в Салвадоре, центре штата Байя. Этот город расположен на восточном берегу южноамериканского материка. Если провести от него прямую линию к Африке, получится самый короткий путь туда из этих мест. Неудивительно, что на протяжении долгого времени, когда безумные указывали дорогу слепым, именно сюда привозили черных невольников корабли работорговцев.

Я вышел из аэропорта, сел в такси и поехал в отель. Таксист говорил только по-португальски, на английском знал лишь числительные. Но о цене договорились быстро –  это оказалось несложно: предложенную им сумму за проезд  я попросту поделил надвое. И улыбнулся. Потомок конкистадоров на мгновение задумался, потом кивнул, улыбнулся в ответ, и мы поехали. По правде говоря, «поехали» – это не тот глагол, который мог бы сполна охарактеризовать ту динамику, с которой мы помчались по дороге, ведущей в город.

– Мы никуда не спешим, дружище, – предупредил я водителя.

– Не беспокойтесь, мистер,  у нас по-другому не ездят, это Бразилия! – ответил мне тот и понесся еще быстрее. Причем эти слова он мне говорил, пытаясь перекричать свою же автомагнитолу,  из которой вырывались начальные аккорды  "Englishman in New York", старой композиции Стинга, которая пришлась как раз кстати.

...А на канале CNN - печальные новости

Я поселился в отеле, построенном на высоком обрыве у океана. Мой номер находился на 19-м этаже, и потому  балкон служил прекрасной смотровой площадкой, с которой были видны огни ночного города и слышен грохот ревущего океана.

Я сидел у открытого окна и слушал звуки шторма. Мне казалось: там, внизу, в огромной оркестровой яме играет музыку океана невидимый оркестр. Огромные волны разбивались о прибрежные скалы, вспенивались от злости и бессильно откатывались назад, а огни большого города опутывали городские кварталы светящейся неоновой паутиной.

Включил телевизор. По каналу CNN сообщали  печальную новость: только что самолет, совершавший регулярный рейс из Манауса в Салвадор, - маршрут, по которому несколько часов назад пролетел я, - потерпел аварию и разбился, унеся жизни 155 пассажиров. Boeing начал набирать высоту, когда случайно по касательной его задел легкомоторный самолет, летящий по какой-то причине рядом. От легкого соприкосновения  малый самолет только качнуло, и он,  как ни в чем не бывало, продолжал полет, а тяжелый Boeing потерял управление и упал в непроходимые джунгли Амазонки. А там, по-видимому, оставшиеся в живых пассажиры самолета, если таковые и были, позавидовали мертвым.

Бедные, несчастные люди…

Конечно, я сразу подумал о судьбе, о родных, которые на другом материке наверняка уже беспокоятся, узнав об этой трагедии. Канал транслировал репортаж из зала ожидания аэропорта, куда не долетел самолет. Беда не имеет национальности: лица людей, близкие которых погибли в этой катастрофе, были так же несчастны, как лица всех несчастных людей на нашей планете.

Совершенно другая Бразилия

Утром вышел на балкон. Салвадорское солнце приняло меня за родного и обняло светом и мягким прибрежным туманом.  Океан бушевал так же, как и ночью, но в лучах утреннего света он был  не так грозен, как накануне вечером. Я спустился в ресторан, выпил кофе и пошел смотреть на город.

Это была уже совершенно другая Бразилия.

В Салвадоре, несмотря на экономическое расслоение и различие вероисповеданий, совершенно очевидно просматривается единство бразильского духа и национальной общности. Здесь, в центре афробразильской ментальности, мирно сосуществуют христианские святые, негритянские идолы и божки. Этот город еще называют городом всех святых, правда, некоторые утверждают, что Салвадор – город всех грехов. Не правда ли, звучит практически одинаково?

Немного истории

В  1500 году португалец Педру Алвариш Кабрал, следуя в Индию, заблудился в океане и случайно попал в Бразилию. Это и предопределило судьбу страны. Она стала единственной страной Нового Света, колонизированной не Испанией, а Португалией и, по-видимому, именно этот факт и повлиял на формирование удивительной бразильской народности и уникальной бразильской культуры. В середине XVI века  в заливе Всех Святых  по приказу португальского короля  началось строительство Салвадора, вскоре ставшего первой столицей страны. Жители города всегда с почтением относились к религии и вере, поэтому Салвадор часто называют и городом церквей: их здесь 365, как дней в году.  Наиболее известные из них – построенная рабами из Африки еще в XVIII веке Nossa Sagrada Concepcion de la Plava и, конечно же, золотая в прямом смысле этого слова церковь Св. Франциска. К Святому Франциску в Бразилии особое отношение: трепетное и уважительное. Саму церковь отличает богатое золотое убранство и великолепие уникальных скульптурных украшений. По периметру внутреннего дворика церкви – керамические фрески из мозаичной смальты, повествующие о жизни и деяниях этого святого.

Он прославился тем, что неустанно чтил Слово Божие и неотступно выполнял заветы Иисуса Христа. Он считал, что человек, способный с любовью и терпением переносить тяготы жизни, непременно обретет блаженство, ибо он наделен величайшим даром Божьим - побеждать самого себя.

В свое время Салвадор считался вторым по значимости (после Лиссабона) городом во всей португальской империи, до 1763 г. оставаясь столицей Бразилии.

В самом сердце Города грехов

Я гулял по узким пешеходным улицам Верхнего города  и наблюдал за жизнью горожан. Группа атлетически сложенных молодых людей  демонстрировала приемы капоэйры. Капоэйра – это своеобразный симбиоз бразильской национальной борьбы и танца.  История ее возникновения уходит в смутные времена работорговли, когда рабы, готовящиеся в побегу, маскировали  физические тренировки под танцы.

На центральных площадях прогуливались обаятельные  пышногрудые красавицы-женуарии. О таких писал Жоржи Амаду в своих рассказах, каждый из которых - признание в любви народу Бразилии.

Здесь же молодые люди танцевали самбу, причем не в целях заработка, а ради удовольствия. Конечно, они будут не прочь, если кто-то решит отблагодарить их небольшой суммой, но и навязчиво вымогать деньги тоже не станут – смотрите на здоровье.

По мощенным булыжниками мостовым кривых улиц я вышел на площадь, наполненную людьми. Стало светлее от сверкающих улыбок и сияющих глаз. Я вдруг и сам почувствовал какое-то просветление и пошел туда. В тот момент не было, наверное, такой силы, которая смогла бы донести до меня возражения тех, кто предпочел бы видеть меня на другой дороге. Там был праздник. Не по случаю какого-то сомнительного юбилея или даты, а просто так, потому что выходной и потому что всем в этом городе хорошо. И я поймал себя на мысли, что мне тоже хочется стать частью этой замечательной, бесшабашной и веселой, красивой и ленивой, но, несомненно, прекрасной нации. Нет, я знаю: мне уже никогда не стать бразильцем - мне просто захотелось быть причастным к стране, в которой чувствуется, что отношения между людьми - легкие и непринужденные.  Где работать хотят ровно столько, чтобы заработка хватило на жизнь, и эта жизнь движется в ритме танца, а ритмы, в свою очередь, диктует сама жизнь.  Круг, получается, замкнулся: жизнь – музыка – жизнь… Изобилие по-бразильски – это не количество накопленных вещей, а особый взгляд на вещи. Это понимание того, что все, что надо для счастья, у человека есть, пока он здоров и может танцевать.

Бразилия – это страна-праздник?

Здесь умеют отличать занятия, приносящие деньги, от занятий, доставляющих радость. Именно в этом городе зарождались основы и традиции тех карнавалов и фестивалей, которыми так гордится сегодня Бразилия. Но если в Рио карнавал постепенно превращается в мощный коммерческий проект, все дальше и дальше отдаляясь от истоков, то в Салвадоре и во всем штате Байя бразильцы сохранили то, что их предки ценили больше всего на свете: свободу, радость и удовольствие. Кажется, жители этого штата давно поняли, что человек страдает ровно столько, сколько позволяет себе страдать. Здесь понимают, что без ощущения полноты внутренней свободы нельзя красиво и правильно танцевать  самбу – основу бразильского карнавала, нельзя играть в капоэйру, нельзя  постичь основы кандомбле – философии и, если хотите, религии.  Кандомбле – память черного населения Бразилии о своем африканском прошлом. Это необычайно сложное сплетение ритуалов и верований из разных частей Африки, которые видоизменились под воздействием христианской культуры и обычаев индейцев. Ритуальные песни и танцы, которые показывают туристам в этнических ресторанах под видом кандомбле - всего лишь внешняя оболочка сложной философской конструкции, за которой скрывается истинная вера в языческих богов и духов, недоступная посторонним суждениям, как настоящее таинство.

"Может быть, Бразилия – это страна-праздник?"  –  подумал я.  Захотелось прикоснуться к этому празднику хоть ненадолго, пусть на полчаса, чтобы раз и навсегда изменить свое отношение к надуманным и мнимым проблемам и иначе относиться к поворотам судьбы, поняв, наконец, что все они не более чем суета сует и ловля ветра.

И тут я вспомнил про вчерашнюю авиакатастрофу. «Господи, прости нас, грешных...».

Салвадор - Минск