Пётр Мамонов: «В булочной обхамили — хлеба не ем»

О концерте

Выступить на Поклонной горе — это здорово. Чего не поплясать во славу Божию? Мне кажется, что нам, так называемым православным, надо понять одну вещь: что вот мы сидим, и вот Христос, он слушает, что я говорю, чего думаю, какой у меня мотив: самовосхваление, понты кинуть или до сути добраться, что есть праздники, а что есть будни? Будни я больше люблю: встанешь, помолишься, потом работа.

О прошлом

Кто у меня сегодня в приятелях? Одни попы. А раньше как было: сколько брать, сколько выпили, «хорошо вчера посидели» и т. д. Вот какие приятели были. Но хорошее всегда в жизни есть, потому что мы дети Божьи. Поэтому я не хаю прошлое. Разговорились мы как-то с одним попом. Он спрашивает: «А как раньше было?» «Не помню, — отвечаю, — это был другой человек». Капризничал: это хочу, то не хочу. Не желаю даже вспоминать о прошлом. Только вперёд. Апостол Павел сказал: «Заднее забывай, вперёд распространяйся». Не хочу прошлое ворошить, не хочу читать моего любимого писателя Трифонова. Сразу встаёт перед глазами весь этот ужас. Не хочу туда. Ненавижу себя пьяного, гордого. И музыку старую не люблю играть. Люди просят эти песни, вот я им и пою. Но объясняю, что это было ужасно.

О работе

У своего духовника спрашиваю: «Отец Владимир, чего-то мне попеть захотелось». И он мне отвечает: «Давай, Пётр Николаевич. Это работа». Причём неважно, чем ты занимаешься. Банальную вещь скажу: ножом можно убить человека, а можно отрезать хлеб. Рок-музыкой тоже можно человека сподвигнуть к любви и радости или утопить в мракобесии. Так вот и при храмах такие православные ведьмы есть, что не дай Господи. Дьякон пошёл кадить, а мужчина первый раз в храм зашёл и на пути у священника встал, эта старушка так его бортанула в угол, что он подумал: «Больше я сюда не приду». Эти бабки ужасные всюду есть. Меня в булочной обхамили как-то, с тех пор хлеба не ем. Истина, к сожалению, и находится там, где эти бабки. Господь пребывает именно там, где убогие, калеки, хромые, слепые, наркоманы, пьяницы — сброд, которому больше идти некуда. Вот что такое церковь Христова. И Отец нас ТАКИХ любит, а не красивых, успешных, сытых, благополучных.

О вере и любви

Мы живём в сложнейшей ситуации. На деньгах все помешаны, наркотики кругом. Молодёжь вообще не знает, куда ей приткнуться. Всё можно. А можно что? Грех. Греши сколько хочешь. Время вседозволенности. А Господь пришёл на землю и оставил нам свои слова. И мы проходим мимо них. Читаем всё что угодно: Кафку, Набокова, Толстого. А Евангелие — нет. Странно. Хотя Евангелие до сих пор выдерживает самые большие тиражи. Недаром же говорят: к пустому колодцу за водой не ходят, ребятки. Это нам надо понять. И что у нас это не религия, а живая жизнь с живым Богом. Это как Отец и Сын. Мы все его дети. И чем хуже дети, тем больше он нас любит. Вспомните про блудного сына. ОН выбежал ему навстречу, пал ему на шею. И перстень надел ему, не дал даже договорить ему. Вот как он нас любит.

Один кающийся грешник — и радости на небе больше, чем от 99 праведников. Вот что Господь от нас хочет — качество наших душ, а не поклоны и свечки. Даже не молитвы, хотя ему как Отцу приятно, когда мы с ним разговариваем. Нам надо наладить вот эту живую жизнь с живым Богом. Это бесконечная радость каждый день. Радость такая... Какой там героин! Не лежал рядом. И потолка нет, и вреда нет, только благодать. И бесконечен путь. Потому что Бог непознаваем. Там такая мудрость, сногсшибательные вещи!

Откуда у меня силы такие на сцене скакать? Я ведь пожилой человек. Мне Господь даёт, если я ради любви к людям иду. Если за «бабки» — тут же мимо. Только эта мысль запала: «Надо деньги заработать», — сразу плохой концерт получается. Не даёт Отец расслабиться. Всегда важен мотив. Зачем я это делаю? Я вот интервью зачем даю? Чтобы заявить о себе: я, я, я? Нет. Может, кто-нибудь что-нибудь услышит. Может, кто-нибудь додумается: вот я сегодня день прожил, кому-нибудь было от этого хорошо? Если нет, значит, мимо день. Если я играю Ивана Грозного, то стараюсь показать, как человека метёт от плюса к минусу. Если похихикать, то это плохо. А если «чувства добрые я лирой пробуждал» — другой вопрос. Какой ты лежишь дома и с женой общаешься, такой ты и на сцене будешь. Никуда не денешься от себя. Не может быть хороший писатель паршивым человеком и наоборот. Надо делать себя, тогда будет всем на свете хорошо. Путь один — постройка себя. И на это уходит вся жизнь. Эта жизнь даётся нам как подготовка к экзамену, который рано или поздно придётся сдавать. И мы не готовы, если не умеем ни прощать, ни любить, ни слушать. Давайте любить своих детей. Они нуждаются в нашей любви. Задыхаются без неё. Мы строим без любви правовое государство, чтоб ему пусто было. Строим общество на деньгах, на так называемой свободе. Вот о чём нужно задуматься нам, взрослым мужикам.