Мост длиною в жизнь. Вокруг света вместе с "АиФ"

Жаркое калифорнийское солнце заливает окрестности золотым светом, прозрачный туман поднимается над заливом, по океанской гавани скользят яхты, рыбацкие шхуны, разноцветные прогулочные кораблики и катера. Легендарная крепость-тюрьма Алькатрас, еще до недавнего времени служащая последним пристанищем многих ярких личностей криминального мира, призрачным миражом, как на старой фотографии, проявляется на фоне окрестных гор.

Если честно, то в гости к Дэвиду я напросился сам. Ещё вчера я не то что не был с ним знаком - я даже ничего о нем не знал. 

Мой добрый друг, с которым мы не виделись почти 30 лет, назначил мне встречу у моста Золотые ворота. Я вышел заранее, чтобы неторопливо пройти по набережной и подышать любимым мною океанским воздухом.

Возле пирса №39 какой-то растаман уговорил меня поиграть с ним на джембо, потом я послушал замечательного барабанщика, а ещё неожиданно ко мне подошёл уличный фокусник и вытащил из моей шляпы белого кролика. Как зверек туда попал, я так и не понял, но фокус меня рассмешил. 

Возле Рыбацкой пристани я и увидел Дэвида. Долго стоял рядом, смотрел, как он «работает», а потом подошёл к нему, протянул банку пива и попросил ответить на несколько вопросов. 

Тот, ничуть не смутившись, ответил, что его «рабочий день» подходит к концу, и, если я куплю ему несколько банок его любимого Anchor Brewing, то он даже пригласит меня к себе домой.

Я очень хотел посмотреть, как живёт человек, который «работает» бушменом и не изменяет своей «профессии» несколько десятков лет. Каждое утро он выходит из дома, в ближайшей роще срезает несколько эвкалиптовых веток  и идёт на Рыбацкую пристань. Там он берет пустой ящик у торговцев фруктами, садится на него у парапета и, спрятавшись за импровизированным зелёным кустом, поджидает зазевавшихся гостей города. Надо сказать, в Сан-Франциско туристов очень много, причём круглый год. Хотя бы потому, что, по нашим меркам, здесь всегда лето. Они гуляют по набережной от морского вокзала, мимо «Trans Amerika» — самого высокого здания города, разглядывают морских львов, которые нежатся под солнцем на специально приготовленных для них понтонах, и не замечают, что за зелёными ветвями их поджидает Дэвид Джонсон. Как только прохожие приближаются к нему, он раздвигает кусты, высовывает из них своё чёрное лицо и рычит как Кинг Конг, но при первой же ответной реакции начинает громко и заразительно смеяться. Люди, естественно, сначала пугаются, но, видя, что их разыграли, начинают смеяться вместе с ним. 

Как правило, никто из испугавшихся не обижается и не сердится на Дэвида, наоборот, многие благодарны ему за эмоции и бросают в стоящую рядом коробку деньги.

— Дэвид, а ты не боишься, что рано или поздно у тебя могут быть неприятности с полицией? Кто-то, испугавшись, может обидеться  или даже рассердиться, — спрашиваю я своего нового знакомого.

— Первое время были проблемы. На меня даже однажды подали в суд за то, что я испугал старушку, а та, взмахнув руками, выбила челюсть своей подруге. Но, ты знаешь, суд присяжных меня оправдал. Только посоветовал впредь быть аккуратнее в выборе «жертв». За годы работы «бушменом» я стал неплохим психологом и знаю, чего ожидать от людей. Детей и стариков, как правило, не трогаю, но они иногда обижаются на меня и сами просят их испугать, — Дэвид смеётся.

— А как ты додумался до такого способа зарабатывания денег?

— Все получилось случайно. Наверное, Бог помог. Я приехал в Сан-Франциско из Индианы в надежде на лучшую долю. Работал сначала водителем грузовика, потом докером в порту. На работе повредил руку, стал развиваться артрит. Открыл на Маркет-стрит небольшую лавку по ремонту обуви, но работать быстро не мог, болезнь не позволяла. Поэтому конкуренты меня и выдавили. А семью кормить надо было, у меня четверо детей. Как-то отчаялся и пошёл к мосту, думаю: прыгну с него - и все. А тот вечер, когда я задумал самоубийство, выдался душным и безветренным. Иду я по набережной, а комары и мошки просто загрызают. Я выломал ветку с ближайшего дерева  и обмахиваюсь ею. Впереди гуляют какие-то прохожие. А я же черный, меня в темноте-то и не видно. Подхожу к ним ближе и вдруг громко чихнул - сам того не желая. Люди испугались, но, увидев за ветвями мое еще более испуганное лицо, рассмеялись и дали мне 20 долларов. Я пошел домой, купил детям пиццу, жене – платочек, а себе банку пива. Как-то веселее стало. Я и забыл о прощании с жизнью. А утром пошел в службу гражданства и получил разрешение на работу уличным артистом. Там я и назвался «бушменом». В первый месяц заработал почти 2000 долларов. С тех пор уже лет 15  прихожу на Рыбацкую пристань. Купил этот домик, мои дети получили образование, а я сам понял, что никогда не надо отчаиваться, даже если очень тяжело. Мой старший сын работает в крупной финансовой компании, но, если честно, зарабатывает меньше меня.

Я спросил:

— Дэвид, а правда, что мост Золотые ворота в Сан-Франциско притягивает самоубийц?

— Спрашиваешь? Этот мост – самое популярное место на Земле для тех, кто решил свести счеты с жизнью. Сюда приезжают отчаявшиеся люди даже с других материков. Только по самым скромным подсчетам, «жертвами» моста стали более 1500 человек. Дело в том, что падение в воду с 70-метровой высоты равносильно падению на асфальт с крыши 15-этажного дома. Шансов выжить практически нет. Только в том случае, если человек входит в воду ногами и рядом окажутся спасатели, он может выжить, но останется инвалидом. Ты видел, рядом со мной на пристани сидит человек в инвалидной коляске?  Это Брэйн, мой товарищ. Он один из немногих, кто остался в живых после полета с моста. Раньше он просто просил пожертвования и на табличке писал: «Я неудачно прыгнул с воду». Мы как-то разговорились, и я посоветовал ему:

— Это же Сан-Франциско — солнечный город. Напиши что-нибудь более веселое. Придумай историю интереснее. И он сделал новую табличку: « Жена не соглашается на развод. Собираю деньги на киллера». И сразу у него дела пошли лучше, — Дэвид смеется. — Правда, подают, как правило, мужчины.

Так вот, он рассказывал, что, когда спрыгнешь вниз, ты вдруг понимаешь, что все твои проблемы уже решены. Кроме одной: ты уже летишь с моста.

Я шел от Дэвида к месту встречи с моим другом Виталием. Где-то слева виднелись зигзагообразная улица Ломбард-стрит, а над нею на высоких холмах таинственный Твин Пикс. Я шел на встречу с человеком, с которым вместе провел детство и юность.  Я думал: "Каким он стал? И каким стал я?"

Он уехал из страны давно, в мутные 90-е годы. Еще когда эмигрантов клеймили позором и объявляли чуть ли не предателями Родины. Миграционные службы вытягивали из его близких все жилы, порой оскорбляя и унижая их. Вплоть до того, что забирали свидетельства о рождении детей, потому что в них стояли печати с гербом Советского Союза. Вместо них выдавали справки с треугольными штампами.

Валюту легально купить было невозможно, а нелегальная покупка грозила тюрьмой. Выезжали они через Польшу, там в это время можно было продать телевизор, еще какие-то вещи и купить доллары. Потом больше года жили в итальянской еврейской общине, перебиваясь случайными заработками, чтобы как-то прокормиться. И только через полтора года мытарств попали в Калифорнию. А там, что бы ни говорили, моему другу пригодился диплом БПИ, и он стал работать на компанию Дженерал Электрик, а потом и до сегодняшнего дня - заниматься проектами энергоснабжения пригородных поездов Сан-Франциско.

Я увидел его издалека. Он так и не стал похож на американца. Мне показалось, что время каким-то образом вернулось назад: нам снова по 17 лет, мы также молоды и полны надежд. Мы обнялись и долго стояли, не шелохнувшись. Из стройного мальчишки мой друг превратился в солидного мужчину, да и я, впрочем, не сохранил юношеской формы, но его глаза, поблескивавшие предательскими слезами, были так же молоды и лукавы, как ранее. У нас не возникало дурацких вопросов типа: «Ну, как ты?» или «Как живешь?» Мы стояли на самом известном в мире мосту Золотые ворота, под нами был океанический залив, над нами – яркое калифорнийское солнце. А нам казалось, что мы снова в Минске, на берегу Комсомольского озера недалеко от школы. Сейчас подойдут наши одноклассники, и мы будем играть в волейбол или готовиться к выпускным экзаменам.

Виталий сказал:

— Серега, давай пройдем по мосту. Длина его около 3 километров, туда и обратно часа за два с половиной управимся. По дороге и поговорим. А потом ко мне домой поедем, наведем порядок в моем винном шкафу.

Мы шли по железным перекрытиям виадука, и я вспоминал кадры из любимых фильмов, которые снимались здесь: «Побег из Алькатраса», «Терминатор: Да придет спаситель», «Люди Икс: Последняя битва», «Интервью с вампиром». Через каждые сто метров на мосту были установлены телефоны психологической помощи отчаявшимся и потерявшим надежду.

— Виталий, — спросил я друга. — Скажи честно, было же нелегко. А тебе никогда не хотелось разделить участь прыгнувших с моста?

Тот, поправил очки, посмотрел на меня и сказал:

— Это было бы слишком просто. Но дело в том, что мне некогда было об этом даже и думать. Во-первых, у меня прекрасная жена, которая всегда была и остается мне опорой в жизни, во-вторых, двое детей, рожденных в СССР, но давно ставших полноправными американцами, в-третьих, мои родители, всегда принимающие мои решения, — он улыбнулся: — А потом, ты сам-то понимаешь, о чем спрашиваешь: где я, а где полет с моста? А с кем бы ты сейчас шел по нему?  Я слишком люблю эту жизнь, чтобы даже думать о ней плохо. Жизнь — это тоже мост, и не стоит прерывать ее лишь потому, что боишься дойти до конца.  

Минск – Сан-Франциско