Грузия. Дары Богов. «Вокруг света вместе с «АиФ»

Я сидел у памятника Пиросмани и смотрел на крепостную стену старого Тбилиси. На вершине холма красовался храм Метехи, внизу несла свои серые воды бурная Кура.

Примерно в этом месте  появилось первое древнее поселение, основанное грузинским царем Вахтангом Норгасали. По преданиям, он нашел в этом месте серные источники и велел построить город, названный позже Тбилиси.

Своего друга я увидел издалека, когда он проходил мимо черного базальтового пьедестала, на котором установлен памятник основателю города. Зура Нижарадзе — профессиональный артист, человек-оркестр, душа любой компании. Познакомились мы пару лет назад. В то время в Беларуси азербайджанские кинематографисты снимали военную драму «Прерванные воспоминания». Зура с моим сыном в этом фильме играли две главные роли — защитников Брестской крепости, которые по сценарию сначала попали в плен, а после побега воевали в партизанском отряде.

У моего друга было немного свободного времени до съемок, и он предложил прогуляться по улицам старого Тбилиси.

Мы подошли к Мирзоевским серным баням, о которых писал Александр Дюма и в которых не единожды бывал Пушкин. Возле узорчатых куполов, возвышающихся над землей и украшенных цветными изразцами, прогуливались седые грузины в национальных костюмах. Мы подошли к одному из них.

На нем были черный длинный атласный халат, кожаные сапоги, пояс с кинжалом, на груди газырница с патронами. Статная осанка, орлиный взгляд, седые усы… Зура поздоровался с мужчиной, они о чем-то недолго поговорили. Видно было, что знакомы друг с другом.

Зурик мне сказал:

— Сегодня здесь, в центре города, день «Дата Туташхиа». Вечером в театре имени Сандро Ахметели состоится 1000-я   постановка спектакля по историческому роману  Чабуа Амирэджеби.

Вот потому актеры и вышли в сценических костюмах на старую площадь, чтобы таким образом презентовать это событие. Спектаклей, конечно же, могло быть и больше, но несколько лет театры не работали вообще.

Я понимал, какие времена Зура имел в виду, но перебивать его не стал.

— Знаешь, Сергей? —  Он продолжал говорить, постоянно извиняясь за плохой русский язык. — В Тбилиси были очень сложные времена. Сегодня народ живет хоть небогато, но в стране мирно и спокойно. А совсем еще недавно на улицу было опасно выходить. Тут все, кому не лень, с автоматами бегали. Беспредел начинался. А сейчас хорошо. Театры работают, кино снимают. У нас, актеров, работа появилась. Кто-то хвалит бывшего президента Саакашвили, кто-то ругает и ненавидит. Но ты пойми, это Грузия. У нас никто не может править по 20 лет. У нас тут каждый второй - княжеского рода, гордости и самолюбия хоть отбавляй. Но, ты же знаешь, одним из показателей стабильности в стране считают приток туристов или просто гостей. А их сейчас очень много. Вот и ты приехал.

Мы вышли на пешеходную улицу Шавтели.

Зура продолжал:

— В давние времена здесь проходила Царская улица, которая соединяла дворец царя Ростома с городскими воротами. А сейчас это просто район, куда горожане приходят отдохнуть.

Мы подошли к зданию, окруженному высоким забором и высокими кипарисами. На больших металлических воротах смотрели друг на друга отчеканенные архангелы.

Зура остановился и, перекрестившись, что-то тихо заговорил на грузинском языке. О чем он говорил, я не понял, но и расспрашивать не стал — и так ясно. Мы стояли перед домом Святейшего Католикоса — Патриарха всея Грузии Илии II.

— Сергей, у нас сейчас очень хороший Патриарх. Мудрый и правильный.  И народ его любит и уважает. Даже когда перед его домом построили казино, он не возмущался, а молился за спасение грешных душ. Я однажды в смутные времена был у него на службе. Знаешь, он тогда говорил о том, что спасало и спасает Грузию во все времена. Он сказал, что ни политики, ни экономисты, ни пророки, ни даже самые выгодные альянсы не могут спасти страну и народ от гибели, если Бог разлюбит Грузию. Ты, наверное, знаешь ту легенду, в которой говорится о том, как грузины опоздали к Создателю, когда тот распределял землю между народами. Грузины в это время где-то сидели, пили вино, кушали хачапури и пели песни. Бог тогда улыбнулся беспечности этих веселых людей и отдал им красивое место с горами, плодородными долинами и морем.

Но это только часть легенды. Он ниспослал на грузинский народ свои дары, и среди веселых и бесшабашных грузинов стали появляться талантливые поэты, мыслители, философы,  артисты, художники. Дары Божьи коснулись и храбрых воинов,  трудолюбивых земледельцев и, конечно же, виноделов. Ты вспомни хотя бы один народ, который бы в славянском мире был более популярен и известен, чем грузины.

Подумав, я вынужден был согласиться.

Мы шли дальше. Рядом с патриаршим домом находятся Театр марионеток  Резо Габриадзе и известная на весь город часовая башня.

Наверху башни — дерево катальпа, ниже — дом для живых птиц. Еще ниже — часы с ангелом: в нужный час тот будет выходить и бить в колокол. У самого основания башни — изразцы ручной работы.

— Вот и подтверждение слов  Патриарха. — Продолжал рассказ Зура. — Разве Габриадзе, который известен во всем мире как великолепный кинорежиссер, сценарист, драматург, художник, писатель, скульптор и архитектор, не яркий пример того, что Бог окружил его ангелами и одарил талантами? Резо рассказывал, что эту башню они с актерами театра  строили четыре года, собирая  камни и кирпичи с разрушенных домов, которым было по 200-300 лет. А потом долго и тщательно подгоняли их друг к другу, потому что камни должны соединяться как люди, притираясь острыми углами — по любви, порой  обнимаясь, порой  конфликтуя.

Булыжная мостовая вела нас мимо самой старой городской церкви — базилики Анчисхати, мимо синагоги и мечети, где-то невдалеке блестели золотые кресты католических храмов. Что тут говорить — Тбилиси, действительно, город-космополит.

Мы с Зурой вышли на Мост Мира. Отсюда открывалась прекрасная панорама города, раскинувшегося на обоих берегах Куры. Зура продолжал рассказывать:

— Вот послушай. Мой учитель Каха Кавсадзе (вы его знаете больше как Абдулу из «Белого солнца пустыни», а мы, грузины, как Дон Кихота из фильма Резо Чхеидзе) мне всегда говорил, что если артист хочет действительно стать артистом, то он ни при каких условиях не имеет права идти на рынок торговать помидорами или возить на продажу гвоздики в Москву. Дар Божий — он на то  и дан тебе, чтобы его беречь. А сделать это можно только при одном условии: если твоя душа будет беспрерывно трудиться  и день, и ночь. Каха — он великий человек. И великий грузин. Он — гений. Ты не поверишь, но он своей жене ни разу в жизни не сказал: «Я тебя люблю». А она никогда и не просила, потому что чувствовала это в ежедневных поступках своего любимого. Кстати, хочешь, мы можем зайти к нему в гости? Я сейчас позвоню ему.

Мы все еще стояли на мосту. Свежий весенний ветер гонял по небу белые облака. Зура тревожно вслушивался в уходящие гудки. Видимо, никто не снимал трубку.

— Каха сейчас, я слышал, болеет. А, когда он нездоров, не разговаривает ни с кем. Жаловаться не любит. Мужество — это тоже дар Божий. Может, в другой раз…

— Зура, — обратился я к другу. — Скажи, а ты знаешь, что вдова Сандро Ахметели Тамара Цулукидзе жила в Минске и была замужем за белорусским писателем Алесем Пальчевским? Она познакомилась с ним уже после смерти Сандро, будучи в сибирских лагерях строгого режима.

— Нет, я этой истории не знаю, — признался Зура.

—  Я даже как-то попал к ней домой. Она после того, как умер второй муж, заказала два живописных портрета. Один — Ахметели, второй — Пальчевского.

И разговаривала с ними, правда, порой путая их друг с другом. К Алесю обращалась на грузинском языке, а к Сандро - на белорусском.

— Наверное, ее можно понять, — ответил Зура. — Она когда-то была самой красивой женщиной Тбилиси, причем из известного княжеского рода. То, что она выбрала Ахметели — сына простого дьякона, для Грузии тех времен уже подвиг. Это потом он стал основоположником грузинского драматического театра и отважным мятежником, за что его расстреляли в 1937 году. А она любила Сандро. Как, очевидно, любила и второго мужа. Так бывает, что одна жизнь слишком длинна для одной любви. Это тоже дар Божий.

Зура глянул на часы и виновато посмотрел на меня. Я понял, что ему пора. Два часа, проведенные с ним в старом городе, дали мне гораздо больше, если бы со мной это время провели экскурсоводы всего Тбилиси. К тому же Зурик сейчас очень популярен.

Мы не успевали пройти и сотни шагов, как к нему подходили люди и просили сфотографироваться с ним, а владельцы многочисленных кафе и ресторанов настойчиво просили нас зайти к ним на угощение.

— Последняя просьба на сегодня, друг мой, — попросил я его. — Подскажи, где в Тбилиси жил мой любимый грузинский писатель Нодар Думбадзе?

— Ты будешь удивлен, но Думбадзе жил в простом многоэтажном и многоквартирном доме в одном из спальных районов. Да, и этот человек действительно достоин того, чтобы потомки называли его гением. Его дар Божий был в том, что он любил людей всем сердцем, не жалея его. Сердце три раза срывалось, но любовь к людям и к жизни была сильнее. Ты читал его «Закон вечности»?

— Конечно, Зурик. И все остальное, что он написал, читал.

— Тогда тебе не надо ничего объяснять про Грузию. Ты и сам поймешь. Прости, мой друг, мне действительно уже пора.

Мы обнялись по-братски, покурили и Зура ушел.  Я остался на мосту. Смотрел на город, такой пестрый и такой разный, и вспомнил слова, прочитанные на фронтоне театра Резо Габриадзе: «Пусть ваши слезы будут только от лука».

Потом, чуть позже, я поднимался  в вагончике фуникулера на вершину горы Мтацминда и думал, как действительно много одаренных Богом людей среди грузинского народа: Шота Руставели и его кладезь мудрости «Витязь в тигровой шкуре», Пиросмани, великолепные  Зураб Соткилава и Тамара Гвердцители, Илья Чавчавадзе, Марлен Хуциев, Георгий Данелия, Николай Бараташвили, Отар Иоселиани, Булат Окуджава…. Да, всех и не перечислишь, не то что не вспомнишь.

Фуникулер поднимал меня на гору, а я, как молитву, читал закон вечности Нодара Думбадзе:

«Душа человека во сто крат тяжелее его тела… Она настолько тяжела, что один человек не в силах нести ее.… И потому мы, люди, пока живы, должны стараться помочь друг другу, стараться обессмертить души друг друга: вы мою, я — другого, другой — третьего, и так далее до бесконечности… Дабы смерть человека не обрекала нас на одиночество в жизни…».

Страны и континенты Сергея Милюхина: