Игорь Тер-Ованесян: «Великие чемпионы - малоприятные люди»

Закрывая тему легко­атлетического сезона, легендарный прыгун в длину, единст­венный белый обладатель мирового р­екорда в своей дисциплине, рассказывает «АиФ» о допинг-истории,  рухнувшей системе, спекулянтах и ночных делах.

- Последняя новость: допинг-проба ямайского легкоатлета Асафы Пауэлла оказалась положительной. Пауэлл - это тот спринтер, который устанавливал рекорды на 100-метровке до эпохи Болта (Пауэлл пробежал 100 м за 9,74 в 2007 году, в 2008-м Усейн Болт побил его рекорд с результатом 9,72. - Ред.). Некрасивая вышла история. Хотя такие деньги в спорте крутятся - ничего исключать нельзя. Это бизнес огромный, в результатах атлетов заинтересованы уже целые корпорации, спонсоры. Может, спустя время выяснится, что и Болт тоже чего-то там применял. Меня это не удивит.

Допинг, конечно, появился не вчера. Я помню, как много лет прыгал с немцем Беером, обыгрывая его одной левой. И вот в 1968 г. в Мексике он вдруг лихо меня обошёл... В ГДР тогда, пожалуй, первыми просекли фарма­кологические преимущест­ва. Это была революция: ба-бах - и немцы начали выстреливать по всем фронтам. Получалось, что они вроде как с атомной бомбой, а мы против них с палкой. Конечно, наши в долгу не остались. Про себя скажу: я в этом плане чист. Но порой размышляю: вот если у меня с допингом результат будет лучше, при этом даётся 100% гарантии, что ничего не найдут? Конечно, сожру! Думаю, все так сделают.

«И все рухнуло»

Понятное дело, система советского спорта имела изъяны. Но она давала результат. И всем её критикам могу сказать, что в мире, по большому счёту, всё работает по тому, советскому, принципу. Есть фундамент массового спорта, отбор способных, специальные школы. Вопрос только, как это называется и из чьего кармана финансируется. В Китае это спорт­интернаты, в Америке - клубы. Тут деньги даёт государство, а там платят родители и спонсоры.

Как система рухнула у нас, я прекрасно помню. Я был президентом Федерации лёгкой атлетики СССР. 1992 год, всё - страны нет, федерации нет. Никто не понимал, к чему приведут перемены, но мы всё-таки думали, что на демократической базе можно многое сделать. Вообще, идея была правильная: большой спорт передать федерациям и Олимпийскому комитету, а государству оставить заботы о детском и массовом спорте, т. е. о здоровье нации. А потом выяснилось, что ни федерации, ни Олимпийский комитет без государст­венных денег ничего не могут сделать. Ничего! И все рухнуло. Опять по­шли к государству - дайте денег на большой спорт. Короче, идея не сработала. А массовый, детский спорт? Что тут сказать... Вот спросите у любой семьи: у вас в бюджете предусмотрена такая статья расходов, как спорт? Ну, скажем, лыжи покупаете? «Нет», - ответит большинство. Куда им с этими лыжами, шестами идти? Некуда! У нас муниципальные стадионы есть? Или детских школ полно? Существуют отдель­ные очаги, в той же атлетике ещё местами можно позаниматься бесплатно. А вот футбол или теннис? Моя внучка Маша решила теннисист­кой стать, дошла до какого-то уровня, и выяснилось: чтобы двигаться дальше - тренироваться, ездить куда-то, - надо иметь 50-60 тысяч долларов. Маша, извини, у меня таких денег нет.

Я давно пришёл к выводу: великие чемпионы, большие  спортсмены, как правило, - люди малоприятные. Вся их жизнь крутится вокруг одной цели. Если что-то может помочь её достижению, они без раздумья за это ухватятся. Если что-то отвлекает, пусть и имеет какую-то моральную ценность, - от этого надо избавляться. Так всегда было. И я, пожалуй, здесь не исключение.

Но смотрю на нынешнее поколение: у них вообще очень избирательный круг общения. Вот со спонсорами - да, с теми, на кого укажут спонсоры, - тоже да. Потому что это может приблизить цель. А чтобы с Тер-Ованесяном встретиться, потрепаться? О чём?! Хотя был потрясающий случай с Уховым (олимпийский чемпион по прыжкам в высоту. - Ред.). Загорулько (тренер по прыжкам в высоту. - Ред.) как-то пригласил меня к ученикам. Я показывал, рассказывал, как себе представляю суть прыжка. Так вот этот самый Ухов подбегает к Загорулько, в меня пальцем тычет: «Вот, тренер, ты всё говоришь-говоришь - и в пустоту, а мужик пришёл и за 5 минут объяснил наконец, как прыгать надо». Я - просто мужик! Да и ладно, прислушался ко мне - и приятно.

Победы в икре

Слушаю ветеранские присказки: «Вот пошли нынче спортсмены, деньги у них на первом месте, не о том думают...» Да ерунда! В наше время было то же самое. Мы же все занимались обыкновенной спекуляцией. Помню, как я, молодой пацан, попал в Австра­лию. Что-то по­явилось в кармане, хотел купить папе очки в металлической оправе в подарок. А парень из гимнастов говорит: «Ты что делаешь?! Какие очки! Отрезы надо брать, отрезы! Штук на 10 хватит. Продашь эту ткань у себя во Львове - будет годовая зарплата твоего папы». Мы, совет­ские спортсмены, были самые лучшие капиталисты. Едешь на турнир, с собой тащишь на продажу фотоаппараты, икру... Парень был в сборной, так он килограмм 15 икры вывез в чемодане. Сказал: «Буду рисковать, у меня последний выезд». Ватерполисты прознали, что в Венгрии штанга хорошо продаётся. Они эти штанги разбирали, рассовывали по сумкам и везли туда. А за границей закупались на выручку. На Олимпиаде в Мексике, например, надо было обязательно отовариться мохером. Потом были итальянские плащи, парики, шубы нейлоновые. Я таких шуб несколько штук продал в Союзе и машину себе купил. И все так делали. Жили мы не на государственные премии, как сейчас, а за счёт вот этого дела. Голова соображала мгновенно. На носу соревнования, и шла подготовка - туда метнуться, там добыть. А как паковать всё это, как таможню проходить?! И вы утверждаете, что это у сегодняшних спортсменов голова материальными ценностями забита?

Вот, говорят, победили, показали характер. А что такое этот наш характер? Чёрт его знает. Но одно сказать можно: нашего человека сразу видно. Почему? Раздолбайство какое-то, что ли, хотя есть слово и похуже. Футболисты кальян покуривают перед важным матчем, теннисисты ночь перед турниром проводят за карточ­ным столом. И это опять же не характеристика нынешнего поколения. У меня была ситуация в Мексике в 1967 г. За день до соревнований дочь в Москве родилась, и об этом узнал партийный секретарь. Час ночи, сплю, а под окнами гостиницы раздаётся: «Игорь, выходи! Отметить надо!» Я ему: «Не могу, у меня соревнования». Он орёт. Ну, я понял - придется. Собрался, вышел. В машине у него дамы сидят из ансамбля «Берёзка»… И поехали гулять. Нет, ничего такого я не делал - не пил, с «Берёзкой» - не того. Но факт: вернулся в гостиницу под утро, а днём на дорожку выходить. Думаю, всё, привет. Поспал я немножко. Пришёл на стадион… И, знаете, это была лучшая серия в моей жизни - я мировой рекорд повторил. И скажу так: если ты победитель, то не так важно, что и с кем ты делал прошлой ночью.