Семья нашла дочь, потерянную 9 лет назад

…Она так давно твердила свою молитву, что даже имя Бога истёрлось в ней, как крылья бабочки, безутешно бьющейся в закрытое окно. Боже мой! Девять лет! Сабине было всё равно, славянский ли Господь или грозный Аллах… Она просила об одном: «Миленький, пусть у меня будут папа и мама!»

…«Будет девочка - назовём Сабиной» - так он решил, ещё когда жена была на 8-м месяце и они, Алиевы, Фазули и Гюняш, добирались на перекладных из своего местечка в Тобольск. 10 лет назад это было. Дома, в Астаранском районе Азербайджана, были родственники, тепло и мандарины, на их новой родине - минус тридцать, старая общага и пьяные менты. «Зачем же вы бросили всё и сорвались сюда?» - спрашиваю. «Ну не знаю. - Фазули смотрит в окно их съёмной хатки, за которым блистает снегом маленький провинциальный, будто сахарный, Тобольск. - Хотелось в Россию».

«Где мой ребёнок?»

«Очень прошу выслушать моё горе...» - это первая строка из письма Фазули Низами оглы Алиева Владимиру Владимировичу Путину. Он разглаживает листок у себя на коленях. Я не Путин, но слушаю его горе - и Фазули плачет, плачет так, как это делают только мужчины: всем телом, позвоночником, лопатками, собирая так и не вытекшие слёзы в ладонь.

- У нас в деревне не было УЗИ-шмузи, а здесь мы по­шли в поликлинику вставать на учёт, и врач сказала: «У вас там внутри урод». Позвоночник не работает, жить не сможет, ходить не сможет… Потом брат - у него прописка была - повёз Гюняш в Тюмень в больницу, и о том, что было дальше, я знаю только с их слов: сам я не мог поехать - у меня не было регистрации, а тогда на выезде из города стоял пост, и штраф был 500 рублей, так у меня 500 рублей не было…

Всё, что помнят они, Фазули, которого не было рядом с женой, и Гюняш, которая не знала тогда ни слова по-русски: что врачи поставили ей какой-то укол - и начались роды. Родилась девочка - Сабина, только и успела мама сказать. Записали под фамилией Гюняш: «Сабина Гахраманова» - и унесли. Один только раз успела Гюняш посмотреть через стекло на свою девочку - и на следующий день спросить у медсестры единственные слова, которые знала по-русски: «Мой ребёнок?» «Так умерла ж!» - пошла дальше по своим делам медсестра. Гюняш дали что-то подписать и выписали из больницы с какой-то кипой бумаг, в которые никто не стал смотреть, - главное, дочери-то уже всё равно нет… А там поди разберись, что у них в этой России…

Так их пути разошлись. Маленького комочка и безутешных Алиевых.

«Своя кровь тянет!»

«Диагноз - спинномозговая грыжа. Прооперирована на 13-й день жизни. Нижний вялый парапарез…» - это говорит с телеэкрана молоденькая доктор. Докторша идёт в записи, с диска - это отрывок из фильма про Сабину Гахраманову, снятого чуть больше года назад для одного из цент­ральных телеканалов, для программы «Видеопаспорт», помогающей детям находить приёмные семьи. Сабина к тому времени уже 9 лет как жила в детском доме - и ежевечерне творила свою молитву. «Миленький…» Мимо окон дет­ского дома, стоящего прямо на трассе, каждый месяц, год за годом, ездил за товаром Фазули Алиев. И тоже молился. Бог никак не давал им с Гюняш новых детей.

- Мы лечились - не помогало. Хотели взять ребёнка из детского дома - так нам сказали: «Вы не граждане, кто ж вам даст!» Потом врачи посоветовали: «Возвращайтесь в Азербайджан, там у вас своя погода-могода, дети будут». И у нас родилась Айсу! А потом Гагаш. Но, видимо, судьба нас тянула, чтобы мы нашли дочь, - и мы вернулись в Сибирь. Тут и случилась эта история-мистория… Как сейчас помню, утром 17 января 2012 года я собирался на работу, телевизор шумел, и вдруг я присмотрелся, прибавил звук: показывали девочку на инвалидной коляске - вылитую мою сестру! Потом гляжу - и зовут Сабина, и фамилия Гахраманова, и возраст: всё совпадает! У меня аж мурашки по коже: тянет своя кровь!

А девочка на экране рисовала, отвечала в классе на вопросы, показывала, как умеет быстро ездить на коляске и ползать на животе, молчала только о своей молитве. Она не отчаялась - нет - и на всю эту историю с «Видеопаспортом» смотрела спокойно: если уж она оказалась не нужна родным родителям («Я думала, они алкаши, бросили меня из-за моих ножек…» - признавалась она), то уж какие у неё шансы на чужих людей…

- А мы бросились в Интернет, племянница помогла: всё сходилось! Потом в опеку - отдайте мою дочь! Они по­шли нам навстречу, помогли - и уже скоро мы ехали на первую встречу с Сабиной…

Сабина долго плакала - привыкла к детскому дому и не хотела расставаться с воспитательницами, которые все как одна обомлели от чуда, выпадающего редко кому на судьбу: чтобы Бог, славянский ли Господь или грозный Аллах, вот так буквально и честно услышал и исполнил мольбу… Но у Фазули Алиева и его дочери осталось ещё у каждого по просьбе. У отца - к Путину. У дочери - всё к тому же милосердному чудотворцу…

- Я Путину писал: «Прошу выслушать моё горе...» Дайте Сабине квартиру! Не для себя прошу - для дочери-инвалида, гражданки России! Ей же положено! Мы не жалуемся на то, что она обезножена, - это наш крест, но вот с квартирой!.. Я за эту съёмную квартиру плачу 15 тысяч - а ещё же надо кушать-мушать, нет у меня таких денег…

А у Сабины одна маленькая молитва, которую она твердит непрестанно - и громко, не боясь сглаза, не боясь теперь уже ничего, - она верит, как человек, уже имевший опыт общения с чудом, человек, которого услышали Там. Молитва у Сабины короткая: «Миленький, пусть я буду ходить».

Миленький, пусть они не обожгутся на своих мольбах! Ты же всё видишь оттуда. И девочку на инвалидной коляске, и торговца на рынке в низко надвинутой на брови шапочке… Ты же можешь. Аминь.

Автор: Полина Иванушкина