Комментатор Анна Дмитриева: «Подковёрные игры не для меня»

Это Анна Дмитриева. Её мама - театральная актриса, отец - главный художник МХАТа, крёстная - жена Антона Чехова...

Казалось бы, какой тут спорт?! Тем более, что согласно легенде Михаил Булгаков однажды сказал матери Анны: «Вот умру, и моя душа вселится в вашего ребёнка». Дмитриева родилась ровно через 9 месяцев после смерти писателя.

- Честно говоря, мне порядком поднадоело это «переселение душ». Да, родители дружили с Булгаковым. И я слышала дома историю, связанную с моим рождением, но старалась относиться к этой легенде с определённой долей иронии.

Ракеткой по уганде

В детстве мне очень нравилось рисовать вместе с папой. Он у мольберта, я рядом со своим альбомчиком. Но папа умер рано, мне было 7 лет. И всё это прекратилось (мать вторично вышла замуж за композитора Кирилла Молчанова, в новом браке родился сын Владимир - будущий известный телеведущий. - Ред.). А теннис? В секцию меня отдали, чтобы на катке не болталась. Друг семьи театральный художник Борис Эрд­ман приятельствовал с Ниной Тепляковой (теннисный тренер. - Ред.). Он пригласил её к нам в гости, устроили смотрины... и пошло, и поехало.

Сейчас даже смешно вспоминать, что из-за тенниса меня не приняли в комсомол. Сказали: Дмитриева далека от общественной жизни школы. И ведь в те годы теннис не считался элитным, модным. Никто туда особо не рвался. Даже призовых в моё время не было никаких. Первый раз я поехала на Уимблдон (старейший турнир в Лондоне. - Ред.) в 18 лет. За выступление полагались только командировочные, которых вполне хватало на покупку подарков.

Вообще мы тогда не так часто выбирались на западные турниры. Наверху считали, что это лишнее. Зато, когда соревнования проходили в дружественных государствах, ЦК с радостью делегировал туда советских теннисистов. Будь это Алжир, который освободился от Франции, или Уганда, которая перестала быть английской колонией. Состав участников того турнира был весьма своеобразным. Например, в полуфинале я состязалась с женой индийского посла, которая вышла на корт в сари, а в финале выиграла у 45-летней дамы. Понятно, что большой радости от этих побед не было, но зато интернацио­нальный долг считался выполненным. (Смеётся.)

Голова Чуковского

Во время войны наша семья вместе с МХАТом отправилась в эвакуацию - сначала в Саратов, потом в Свердловск. По возвращении в Москву меня покрестили, крёстной стала Ольга Книппер-Чехова, дружившая с папой. Помню, как в её доме я первый раз попробовала колбасу. Она помогала мне собираться на турнир в Лондон - выяснилось, что там будет бал. Встал вопрос: что надеть? Ольга Леонардовна решила проблему - платье мне сшила портниха театральной мастер­ской... Вообще мне не так просто говорить о людях, с которыми меня сводила жизнь. Не хочу выглядеть прилипалой к их славе. Я ведь только спустя многие годы оценила масштаб их фигур. Сейчас жалею, что уже нет возможности поговорить с ними. Например, дома у нас бывала Анна Васильевна Тимирёва (жена адмирала Колчака. - Ред.). Папа познакомился с ней, когда учился в художественной школе в Петербурге. Анну Васильевну после тюрьмы сослали куда-то под Рыбинск, и в Москву она приезжала, чтобы помыться, взять какие-то тёплые вещи. Меня предупредили, что об этих визитах никому рассказывать нельзя.

Меня часто спрашивают про Корнея Чуковского - дедушку моего мужа (Дмитрий Чуков­ский - второй муж Анны Дмитриевой, с первым - Михаилом Толстым, внуком писателя Алексея Толстого, Дмитриева прожила в браке всего 3 месяца. - Ред.). Мы жили вместе на даче в Переделкине. Корней Иванович был совершеннейший мужчина - сильный, статный. Вставал в 5 утра и начинал работать, в 10 часов присоединялся к семейному завтраку. Потом принимал делегации пионеров, общался с коллегами, друзьями. В гости к Чуковскому приезжали Солженицын вместе с Ростроповичем, с которыми тот подолгу беседовал.

Чуковский шутил: «Теперь я знаю двух спортсменов - Аню и Уточкина». И вспоминал, как ходил на соревнования в Одессе, где выступал этот Уточкин, казавшийся нам реликвией прошлого века (Сергей Уточкин - один из первых русских авиаторов - был также известен как талантливый спортсмен. - Ред.). Корней Иванович так хотел показать, как много он пожил на этом свете… Перед тем как Чуковского увезли в больницу, он попросил меня вымыть ему голову. За этим процессом меня застала Рина Зелёная, пришедшая проведать писателя: «Анечка, - сказала она,- дайте я Корнею Ивановичу голову вымою. Это же моя специальность. Я мою лучше других». Мы с ней немного «посоревновались» за писательскую голову... А через несколько дней в больнице Чуковский умер.

В доме у нас была картина Репина, на которой изображён Корней Иванович. Сначала её приобрели Ростропович с Вишневской, а потом у них всю коллекцию выкупил Алишер Усманов. Наша семья тоже хотела вернуть картину, но она очень дорого стоила. Мы сделали копию.

Сигнал сверху

Я окончила МГУ, пыталась тренировать на «Динамо», но там не сложилось, кто-то кляузу написал. Я долго не понимала, как себя применить. И тут Юра Рост (известный журналист. - Ред.), с которым мы дружили, предложил мне пойти на телевидение.

Так называемым теннисным комментатором я стала не сразу - первые годы работы теннис вообще не показывали. Как-то на московском корте я встретила Толю Громыко (сын председателя Президиума Верховного Совета СССР. - Ред.). Познакомились мы ещё на Уимблдон­ском турнире. Он тогда работал в Англии советником посоль­ства и приходил посмотреть на соревнования. Разговорились, и Громыко спросил: «Ну и когда телевидение начнёт освещать Уимблдон?» Я в шутку ответила: «Когда сильные мира захотят». На том и расстались. У меня нет подтверждений, что Анатолий разговаривал с отцом, но права на показ Уимблдона наше ТВ приобрело очень быстро. Помню, выпускающий редактор прижал меня к стенке и спросил: «Признайся, через кого пробила теннис? Так бегают, когда из Политбюро звонят».

40 лет уже, как работаю комментатором. Уставала ли от работы? И такое бывало. Но как только давала себе передышку, тут же начинали вылезать болячки. А так - всё время дер­жишь себя в тонусе. Я вообще убеждена, что свою работу надо любить, иначе на неё лучше не ходить. Подковёрные игры на телевидении? Я, знаете ли, и в спорте всегда была далека от всего этого, никогда не участвовала в разборках. И в журналистке старалась избегать. И могу сказать, что на ­«НТВ-Плюс», который мы создавали, царила семейная атмосфера. Я против интриг, но если мне что-то не нравится, говорю открыто. Вот недавно был эпизод с Василием Уткиным. (Анна Дмитриева сказала: «Уткин очень фальшивый стал. Вася уже сам себя не знает. В нём очень много честолюбия, и оно не даёт ему возможности насладиться работой». - Ред.). На мою критику он ответил: «Значит, заслужил. Огорчаюсь по этому поводу. Но привык считаться с мнением Анны Владимировны».