Песни чумачечих: некоторым артистам лучше меньше петь. И пить тоже

Статья по теме

Константин Меладзе: «Музыка стала жвачкой»

Знакомый шансонье, крепко выпив, выдал сентенцию, лишь подтвердившую дилановскую аксиому: «В правильной песне должно быть всё, как в дорогом отеле: спа, жра и выпива». В затейливую формулировку трубадур кабацкого угара обрядил банальную мысль: эстрадные хиты, когда-то представляющие собой самоценные произведения пусть массового, но всё же искусства, сегодня трансформировались в приложение, звуковой фон для справления сугубо физиологических нужд.

Общество стало предъявлять к песням утилитарные требования: под них должно быть комфортно выпивать-закусывать-танцевать-заниматься фитнесом (сексом) и, если приспичит, даже вздремнуть. Но искать в них смысл и логику необязательно, это всё равно что пытаться очистить Москву-реку от нечистот. Бессмысленно. В отдельных «нетленках» в лучшем случае можно обнаружить стёб и иронию, как в произведении Потапа и Насти Каменских: «Я иду по улице словно чумачечий, от солнца, шоб не жмуриться, я натяну очечи...» В иных прослеживаются «чумачечие» бредни на почве явно абстинентного синдрома. А как ещё можно воспринимать разговор с деревом? «Здравствуйте, дерево, как вы живёте, а вы не устали стоять?.. Знаете, дерево, было бы лето, кисточки, лист и гуашь, можно бы было вместо портрета нарисовать ваш пейзаж», - поёт группа «Вельвет» в песне «Здравствуй, дерево». Чаще же всего в песнях встречается набор примитивных клише на самую попсовую (в смысле, популярную) тему: любил(а) - разлюбил(а). Чтобы слушателя проняло до костей, «любить» желательно до боли, как в песне Димы Билана «По парам»: «До самого утра по парам нам пора заниматься чем-то до боли приятным». Певице Нюше настолько «Больно», что ей мерещатся «лики расстроенных глаз». А в песне Весны и Юрия Усачёва «Для чего» «королева бала танцует с болью своей…». Вывод напрашивается сам собой: наша эстрада серьёзно больна.

Лидеры «Форбса»

В список самых богатых знаменитостей РФ по версии журнала «Форбс» попал 42-летний шансонье Стас Михайлов, заработавший свои миллионы на циничной эксплуатации амурных штампов. На педерастичную (в целом) отечественную эстраду Михайлов прискакал принцем (на белом коне, в белой, расстёгнутой чуть ли не до пупа рубахе) с пацанским набором фраз для застолий, адресованных женской аудитории: всё только тебе, всё о тебе, потому что ты самая любимая. Женщины, вы лучшие! По этому образу слабая половина нашей страны очень истосковалась. Но, слушая концерт Михайлова, ловишь себя на мысли, что он похож на один длинный и скучный 8-мартовский тост.

Чуть раньше вырвавшийся из мира сочинских рестораций и попавший на большую эстраду с «Рюмкой водки» и неизменными чётками в руках Григорий Лепс немного отпугивал целевую аудитор­ию повадками зэка и признаниями в духе «Я тебя не люблю, это главный мой плюс». Женская аудитория, потянувшись за брутальной экспрессией Лепса, быстро пресытилась невыветриваемым запахом дорогого кабака. Слабой половине всё же ближе румянощёкий (без следов злоупотреблений) самец, пусть порой и похожий на пошловатого дамского угодника, но говорящий милые банальности не только 8 Марта, а повседневно. Посему нельзя осуждать женщин, распахнувших души, сердца и кошельки перед Стасом Михайловым, который обещает им «рассветы и туманы», «моря и океаны», «цветочные поляны», и поверивших, что он «за женщин всех легко жизнь свою отдаст».

Вкусовые ощущения у потребителей «нулевых» оказались настолько притуплёнными, что «последние циники» Лепс и Михайлов стали им понятнее, чем мечущийся между «девушками из высшего общества», «цыганкой Сэрой» и «актрисою» «последний романтик» Валерий Меладзе. Творчество братьев Меладзе на фоне репертуара Михайлова вообще выглядит как эстетское умничанье на барахолке, где в ходу лишь обсценная лексика. Что уж говорить про лучшие образцы советской эстрады, которая кажется вычурной виньеткой на броне современных песенных «боевиков». Текст пахмутовской «Нежности» вроде бы написан теми же словами, что и большинство современных хитов про любовь («Опустела без тебя Земля… Как мне несколько часов прожить?»), но какая гигантская между ними пропасть. Большинству ныне творящих на эстраде композиторов такая «высокооктановая» поэзия просто не по плечу, они не в силах написать к ней адекватную популярную мелодию.

Импотенция

Симптомы творческой импотенции проявились неслучайно и не в одночасье. Вот парадокс: чем больше радиостанций возникает в стране, тем чаще раздаются стоны композиторов, что им некуда нести свои творения - их песни везде неформат. Матёрые профессионалы утверждают, что пресловутый радиоформат и убил песенную культуру. Поэтому в эпоху до смерти «заформатированных» песен (вспоминается: «А мы песню свою, бабоньки, оп, пропоём, мужики не захотят, мужики заворчат. Ведь у них - «Чё?» да «Как?», да по осени покос, а у нас колхоз, на горе совхоз» - Елена Ваенга, «Неформат») таким корифеям, как Давид Тухманов или Раймонд Паулс, просто неинтересно писать эстрадные шлягеры. Тухманов обратился к опере, Паулс записал диск фортепианной классики. От эстрады отшатнулись и их более молодые коллеги - те, кто, казалось бы, эту самую эстраду олицетворял долгие годы. Игорь Корнелюк и Аркадий Укупник сегодня пишут в основном музыку для кино, Ким Брейтбург переключился на мюзиклы.

Игорь Крутой и тот стал экспериментировать на стыке жанров, записав альбомы с оперным баритоном Дмитрием Хворостовским и мировой эстрадной дивой Ларой Фабиан. Не берусь оценивать качество работ, но эксперимент уже вызывает уважение. Это невнимание мэтров к популярному песенному жанру и породило безрыбье на эстраде. В нишу, которую почти добровольно освободили акулы шоу-бизнеса, ринулась мелюзга. На троне лучших певиц на годы воцарились сексапильная, но слабоголосая Жанна Фриске с бледным репертуаром («Давай пойдём туда, давай пойдём сюда, come on») и певица с мужским именем МакSим, занимающаяся «самообслуживанием» (пишет сама). После прослушивания оригинального «авторского творчества» МакSим («Мне к тебе нельзя до боли. Письма в цель, ты помнишь: запах, цвет и волны, на подушке осень сна моих волос...») невольно затоскуешь по недосягаемой для нынешних авторов цветаевской поэзии, положенной на музыку и спетой Пугачёвой в «Иронии судьбы»: «Мне нравится, что вы больны не мной…»

Хоть и утверждает солистка группы «Винтаж», что она «сама в себе» («Мама-Америка»), есть подозрение, что она, как и большинство сотрудников эстрадного цеха, немного не в себе. Ибо как только приходит время делегировать очередного нашего артиста на конкурс «Евровидение», выясняется, что в стране нет (не все дома?) ни одного композитора, способного сочинить песню, ликвидную на европейской арене. И всё чаще мы прибегаем к помощи иностранных профессионалов. Творческой «мощи» наших хватает лишь на сочинение одноразовых прилипчивых мотивчиков с обязательным набором образов: «одиночество - сука», «ночь - подруга», «судьба - злодейка». Если свеча, то обязательно одинокая, если цветы, то белые и, конечно, розы, о тюльпанах и подснежниках сегодня пишут и поют только лохи или те, у кого на розы не хватает денег. А если рюмка, то обязательно «водки» и «на столе», а не в холодильнике. Может быть, просто пить надо меньше?