Гипотеза Перельмана: почему учёный закрылся от мира

Это генетика

«AиФ»: - Сергей Евгеньевич, это вы открыли гений Перельмана?

С.Р.: - Гришу я «откопал», когда он был в пятом классе. Покойный профессор матмеха Ленинградского университета Натансон как-то сказал, что у его бывшей студентки-дипломницы Любы есть очень одарённый ребёнок, попросил на него посмотреть и, если есть признаки таланта, взять к себе в кружок для одарённых детей. Потом мы с Гришей занимались научной работой на первом курсе, после чего я его взял за руку и отвёл в математический институт Академии наук.

На самом деле Гришин гений - это генетика. В 5-7-м классе лидером у нас в кружке был совершенно другой человек. Усиленно трудиться Гриша начал после своих трагических неудач 8-го класса. Сначала он провалился на городской олимпиаде - вместо диплома I степени, к которому привык, получил всего лишь диплом II степени. И на Всесоюзной олимпиаде опять получил только диплом II степени. Получив такой удар по самолюбию, Гриша стал очень много работать и через год уже был первым в стране по математике. Тогда евреев в сборную СССР брали неохотно. И, если бы не помог назначенный руководителем сборной команды СССР по международной олимпиаде Александр Абрамов, Гришу не выпустили бы за границу.

«AиФ»: - Григорий уже тогда был закрытым человеком?

С.Р.: - Он был нормальным, открытым миру человеком, очень правильно воспитанным советским мальчиком. Например, он не верил в государственный антисемитизм, не верил, что его могут не взять на олимпиаду, потому что он еврей. Как любит вспоминать бывшая директор школы № 239 Тамара Борисовна: «Если бы не физкультура, мог бы и медаль получить». При этом он замечательно играл в настольный теннис, любил волейбол.

Сейчас он абсолютно закрылся, потому что журнали­сты его довели. Согласитесь, когда телевизионная бригада отпихивает старушку-маму, пришедшую из магазина, всовывает камеру в дверь, снимает потёртый угол обоев, а потом на всю страну два вечера подряд обсуждает, как живёт гениальный математик - скромно или нищенски, как бомж, желание общаться не возникает.

Григорий невероятно порядочен. К сожалению, сейчас он превратился в утомлённого нездоровым вниманием прессы, задёрганного жизнью учёного. Надо отнестись к нему добрее, а не выпячивать его якобы странности на весь мир.

«AиФ»: - Говорят, что он разочаровался и в научном сообществе?

С.Р.: - В начале 1990-х Григорий провёл несколько лет в США, вернулся оттуда не в самом лучшем настроении. Говорил, что мир математики продажен, что математические теоремы можно продать, купить, поделиться ими, взяв себе липовых соавторов, которые сначала предлагают гранты в университетах, а потом говорят: «Мы напишем совместную работу». Он написал заявление об увольнении из Математического института им. Стеклова. Для Гриши был тяжёлый период, когда обсуждали доказательство гипотезы Пуанкаре. Сначала математический союз выяснял, кто же именно её доказал - Гриша, который опубликовал короткие работы, или те люди, которые после его приезда в Штаты и многочисленных лекций написали книжки по 400-500 страниц. В 2006 году история, казалось бы, закончилась, Международный математический союз присудил Грише Филдсовскую медаль. Это значило: доказательство принадлежит Перельману. Но потом 4 года Институт Клэя не присуждал ему премию в 1 млн долл. Все эти годы они обсуждали, доказал ли Перельман гипотезу.

Григорий Перельман. Фото: russianlook.com

Макароны и кефир

«AиФ»: - Великий учёный сегодня без работы, живёт неизвестно на что. А ведь наверняка ему предлагали должности и у нас, и за границей.

С.Р.: - …и награды, и премии, и квартиры, и ордена. Но Гриша - математик, его дело - доказывать теоремы. Ему нужен минимальный уровень комфорта. Он любит разве что ходить на концерты классической музыки и в оперный театр. Гриша с дет­ства по маминому настоянию играл на скрипке, но весьма средне. А в летних школах я организовывал вечера классиче­ской музыки. Там Гриша узнал и полюбил многие произведения скрипичного репертуара. Потом увлёкся классическим оперным вокалом. В быту же он способен питаться кефиром и макаронами и не замечать лишений. Но маме, уже пожилой и не очень здоровой женщине, нужно больше внимания. Я, Александр Абрамов и другие коллеги по кружку пытались убедить Гришу, что маме нужны и хорошие врачи, и хорошие лекарства, более спокойный быт и уверенность, что сын не пропадёт, когда её не станет. Но это дело семейное, мы не можем настаивать. А Гриша не захотел ничего менять.

Что касается денег, то очевидным источником дохода Гриши является только мамина пенсия. Периодически появляются в газетах сплетни, что Гриша занимается репетиторством. Но я бы очень удивился, если бы при своём характере Гриша согласился этим заниматься.

Сегодня он отказывается от работы, ему предлагали помощь деньгами, я тоже предлагал. Он ответил, что с нищего доцента, то есть с меня, он денег взять не может - ему совесть не по­зволит. Предлагали деньги его одноклассники и коллеги по кружку, которые стали весьма обеспеченными бизнесменами. Он благодарил за желание помочь, но говорил, что ему ничего не нужно, что всё для жизни и работы у него есть.