Чем теперь определяются взаимоотношения с Родиной?

Статья по теме

Владимир Войнович: «А начинать надо с самих себя»

Чужая головушка

Бывает, странно слышать от Кублановского критику в сторону оппозиционных сил, ведь большую часть своей жизни он сам был в оппозиции. В глухие советские времена, в канун двухлетия высылки Солженицына из СССР, не побоялся написать призыв «Ко всем нам» в защиту Александра Исаевича. Самиздатовское письмо вскоре было опубликовано на Западе. КГБ и до этого присматривал за Кублановским, а тут и вовсе перекрыл кислород - пришлось дипломированному искусствоведу работать дворником, истопником, сторожем. А когда в США Бродский издал стихи Кублановского, поэта вынудили уехать из страны под угрозой ареста и лагерного срока. В 1990 году, как только стало возможно возвращение, приехал. Живёт под Москвой, в писательском посёлке Переделкино.

- Юрий Михайлович, весной вам исполнилось 65 лет, а скоро ещё одна «дата» - 30 лет с момента вашего выдворения из СССР. Сейчас другое время - многие покидают страну добровольно.

- Я принадлежал к идейной эмиграции. Вернулся сразу, как только перестроечные журналы начали меня печатать и я потерял статус политэмигранта. Конечно, в Германии и во Франции мне было гораздо сытнее. Но разве только материальным определяются наши взаимоотношения с Родиной? И мне теперь больно видеть, как люди покидают Родину в основном по житейским причинам. Словно Родина - понятие лишь формальное. Нет никаких обязательств перед родимой землёй, никакой к ней духовной привязки. Эта беда во многом обусловлена той гламурной идеологией, которая у нас распространилась повсеместно после СССР.

…Свобода - внутри каждого человека. Это я вам говорю как гражданин, испытавший давление советской идеологии. Сейчас вполне можно реализовать свои как культурные, так и профессиональные устремления. Я не обеляю нынешнее положение вещей в обществе, многое меня раздражает, более того - бесит. Но при этом я не ищу смены власти, потому что боюсь анархии, да ещё такой, перед которой анархия 1917 года побледнеет.

Сейчас общество находится в очень хрупком состоянии. Надо не шуметь и наливаться ненавистью, а добросовестно и неуклонно работать. И не забывать слова Пушкина из «Капитанской дочки»: «Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка - полушка, да и своя шейка - копейка». Сказано на все времена.

- В прошлом году была знаменательная дата - 20 лет развала СССР. Вы как оцениваете этот период?

- Солженицын ещё до своего возвращения сказал: «Мы должны строить Россию нравственную или же никакую. Тогда уж и всё равно». Вот как раз нравственную-то Россию никто строить не озаботился.

Наши сограждане оказались вброшены в эту чудовищную «прихватизацию», перманентную криминальную революцию. Тогда шло повсеместное разграбление России, а многие упёртые столичные интеллигенты были простодушно уверены, что таким образом строится новое демократическое государство. Непостижимым образом они не чувствовали головокружительного падения общества в аморальную яму. Гнилые были времена. Идёшь, бывало, а навстречу известный поэт - пахнёт коньячком-шашлычком. «Откуда вы?» - «А мы тут четыре дня за городом разрабатывали национальную идею». И всё это на полном серьёзе.

В конце 1960-х годов Вознесенский написал о своём поколении: «Нам, как аппендицит, поудалили стыд». Но с той поры общество сделалось ещё бессовестнее.

Солженицын, вернувшийся на 5 лет позже меня, всё это видел. И незадолго до своей смерти написал мне: «Вместо красного колеса по России покатилось жёлтое, и ещё неизвестно, что страшнее».

Беда в том, что у наших властей нет выверенной культурной политики. С одной стороны, проповедуют приоритет семейных ценностей, с другой - в прайм-тайм крутят сериалы про проституток.

Сегодня, по моим представлениям, крепкий человек формируется в православном приходе. Я много езжу, бываю в глухой провинции и каждый раз убеждаюсь, что всё светлое связано с приходской жизнью. Много замечательных провинциальных батюшек. Да и есть мощные приходы с высокой степенью просветительской и культурной работы. Нескромно, может быть, говорить, но у моей дочери Дарьи 8 детей. Она вернулась из Франции через год после меня. На тот момент Даша училась в Сорбонне, ей было 20 лет. В Москве дочь окончила училище сестёр милосердия, работала медсестрой в реанимации в Первой Градской больнице. В тамошнем известном московском приходе отца Аркадия Шатова встретила мужа, венчалась… Мой сын тоже живёт дисциплинированной приходской жизнью и не мыслит иного. Суетный Интернет, телевизионная развлекаловка - не для таких людей. И мои дети вовсе не одиночки. Это своя обширная среда, полноценная возрождающаяся жизнь. Вот на таких молодых я и надеюсь.

Мария ПОЗДНЯКОВА