Вячеслав Костиков: Кто играет на страхах народов

Статья по теме

Дмитрий Быков: «Новых людей уже много»

Беда ещё и в том, что нет надёжной «защиты от дурака». И из-за этого чуть ли не после каждого заседания Государственной думы страхов становится всё больше. Население пугают геями и лесбиянками, педофилами и наркоманами... Пугают матом и словами иностранного происхождения. И я очень переживаю за нашу Конституцию: как бы не запретили. Ведь там что ни понятие - всё либо от французов, либо от немцев. Теперь объявлено, что «мы не Запад», и демократия становится страшилкой, а вчерашние либералы (многие ещё в правительстве) превращаются в «либерастов».  Но страшнее всех - оппозиция. Словом, как в песне у В. Высоцкого про «страшно, аж жуть»:

«В заколдованных болотах

Там кикиморы живут -

Защекочут до икоты

 И на дно уволокут…»

А у нас во дворе…

Участившиеся разговоры о страхах, впрочем, не означают, что страхов стало больше. Просто они изменились, и о них пока ещё разрешено говорить. В СССР обсуждение проблемы народных страхов фактически находилось под запретом.

По воспоминаниям из детства, у нас ни в семье, ни во дворе на 2-й Мещанской ул., ни в школе вообще не говорили о страхах. Отсутствие страхов в советском обществе было, как мне думается, связано с тем, что государство было в «шаговой доступности», всегда «под боком» - в виде партийной или профсоюзной ячейки на работе, комсомола в школе и в вузе, депутата районного совета или участкового «дяди Стёпы» по месту жительства. Это создавало видимость социальной и бытовой защищённости. Даже покинутая жена могла прийти в профком и «настучать» на мужа. И это нередко действовало. Советский человек был, как личинка шелкопряда, упакован в государственный кокон. Страхи растворялись во всемогуществе (как оказалось, эфемерном) государства. Сегодня этот кокон исчез, и людям всё чаще приходится самим решать свои проблемы и преодолевать собственные страхи. О страхах заговорили. Их рассматривают в лупу социологи. На них играют политики, а нередко и шарлатаны.

Ждём чуда

Опросы показывают, что более распространёнными, чем пару десятков лет назад, стали так называемые иррациональные страхи: люди стали больше бояться колдунов, сглаза, чёрной кошки, порчи. Специалисты связывают это с падением уровня образования и культуры, а некоторые - и с новым местом религии в обществе. Ведь доктрина Церкви базируется на чуде: на чуде происхождения жизни, на чуде рождения и воскресения Христа. А у славян (с их неизжитыми традициями язычества) чудо всегда соседствовало с суеверием. Мы до сих пор верим в иррациональное: вот недавно перед пуском новейшей ракеты «Ангара» её благословляли молитвой и святой водой. Хотелось чуда, а отказал какой-то материалистический клапан. Увеличение доли иррациональных страхов связано и с тем, что из системы образования вымывается научный атеизм с его дарвинистским и марксистским представлениями о происхождении человека и эволюции общества. Какие при государственном атеизме могли быть чудеса, сглазы, какие ведьмы и вурдалаки?!

Лишь бы не было…

Сравнительно благополучное десятилетие, обусловленное хорошей мировой конъюнктурой на газ и нефть, сближение с Западом, «перезагрузка» отношений с США заметно изменили «номенклатуру» страхов. Население почти перестало опасаться главного советского страха - войны. Знаменитая прибаутка «лишь бы не было войны» исчезла из обихода. Помните?

«С неба звёздочка упала

Прямо милому в штаны,

Пусть бы всё там
                           разорвало,

Лишь бы не было войны».

Изменение роли государства в частной жизни людей, исчезновение патернализма, усыхание «социалки» привели к тому, что люди стали более рациональны. Возрастает личная ответственность за собственную судьбу: за образование, трудоустройство, карьеру, за материальный статус семьи. Сегодня, выстраивая свою жизнь, молодые люди мало полагаются на государство, на партию и комсомол.

И это меняет номенклатуру страхов. Они всё более смещаются в область экономики. Люди стали опасаться безработицы, увольнения, новых налогов, роста тарифов ЖКХ. Опасаются прихода на рынок дешёвых рабочих рук из Средней Азии и Китая. У населения появились хотя и небольшие, но накопления. И люди стали проявлять беспокойство за свои сбережения, в том числе и в иностранной валюте. Увеличилась доля тех, кто выезжает на отдых, учёбу и лечение за границу… и появилась тревога: а не опустится ли новый «железный занавес», не запретят ли иностранную валюту, не конфискуют ли в случае финансовых санкций валютные депозиты в банках?

Это правильные, нормальные страхи. Страхи, говорящие о том, какой огромный путь наше общество прошло с 90-х годов. О том, что мы стали частью глобальной экономической и политической системы, а значительная часть активного населения приобщилась к вкусам и быту европейской цивилизации. Но…

* * *

Есть опасения, что события, связанные с Украиной и Крымом, возвращают нас к советской шкале понятий и страхов. Волны патриотизма и особливости, взбиваемые пропагандой, размывают ещё очень хрупкую систему ценностей. Люди как бы забывают о рациональности и здравом смысле. Уже растёт готовность идти на жертвы. Если население почувствует соблазнительный вкус «чужой крови», то контролировать поиск врагов вовне и в собственном отечестве будет очень трудно. И тогда возвратятся старые страхи. У всех в этом смысле очень тяжёлый опыт СССР.