Андрей Сидорчик Жена Сахарова, или «Зверюга в юбке»

Потому, говоря о Елене Георгиевне Боннэр, чье 90-летие ныне отмечают правозащитники, сложно уйти от характеристик, которые вполне могут кому-то резануть слух своей недостаточной тактичностью.

Просто доктор

Первый период жизни Елены Боннэр ничем особо не отличался от судеб миллионов ее сверстников. Ее мать и отчим угодили под каток Большого Террора (отчима расстреляли, мать 8 лет провела в лагерях), что, впрочем, не помешало юной Лене вступить в комсомол, успешно закончить школу, поступить в университет.

Учебу прервали вовсе не люди из «черного воронка», а война. Добровольцем молодая девушка не была, но по мобилизации отправилась в армию медсестрой и прошла всю войну медработником военно-санитарного поезда, получив тяжелое ранение и контузию.

После войны Елена поступила в мединститут и затем успешно практиковала как врач-педиатр. Настолько успешно, что была удостоена звания «Отличник здравоохранения СССР».

Одним словом,  рядовая судьба советского человека той эпохи, может быть, и не склонного целиком и полностью одобрять существующий строй, однако и не пытающегося его разрушать. Более того, в 1965 году Боннэр даже вступила в КПСС.

А в это время где-то рядом параллельным курсом следовал академик Андрей Сахаров, выдающийся физик, старательно ковавший советский «ядерный щит».

У обоих этих людей были семьи, своя жизнь, полная конструктивной деятельности.

В какой момент произошло то короткое замыкание, которое сделало их теми, кем они стали известны всему миру, не знали, наверное, ни сама Боннэр, ни академик Сахаров.

Елена Боннэр как-то в интервью заметила, что поворотным для себя считает 1956 год и венгерское восстание. Правда, не очень понятно, как через девять лет после этого она оказалась в рядах партии, с политикой которой была так не согласна.

На самом деле не так уж важно, как это произошло, важно другое – перейдя от кухонных разговоров к посещению процессов над диссидентами, Боннэр и Сахаров обрели друг друга.

Политические игры

А Елена Георгиевна еще и получила сказочную возможность - стать из рядового интеллигентного врача-педиатра правозащитницей  с мировым именем.

«Раньше я была одной из многих. А потом я стала женой великого человека», - сказала Боннэр в интервью. И это чистая правда.

В условиях противостояния двух систем каждая из сторон пыталась найти в рядах противника влиятельного человека, который в критике собственного строя заходит столь далеко, что объективно становится полезен оппонентам.

Сахаров, ученый с мировым именем, как и многие физики, ударившийся в раскаяние за свою деятельность по созданию оружия массового поражения, был  западному миру как нельзя кстати. То, что великий ученый, находившийся в СССР на особом довольствии, слабо представлял себе реальную жизнь и силен был только в абстрактных умозаключениях об абсолютном зле и абсолютном добре, в США мало кого интересовало. Он нужен был как громкий рупор, который транслирует критику режима. Смотрите, парни, ваш великий ученый разоблачает советский строй – прислушайтесь к нему!

Академик Андрей Сахаров дает интервью на конференции АН СССР. Источник фото: Владимир Федоренко, РИА Новости

И советский слушатель, прильнув к голосам, готов был внимать новому «пророку», не беря в расчет, что пропаганда по «Голосу Америки» ничем особенно не отличается от пропаганды в программе «Время».

А при чем же здесь Елена Боннэр, спросите вы?

А при том, что Елена Георгиевна поняла, что Сахаров – это тот лифт, на котором можно доехать до вершин мировой славы. Пусть не научной, так хоть диссидентской.

Надо хорошо понимать, что так называемые гонения КГБ на диссидентов в период активной деятельности Боннэр и Сахарова не шли ни в какое сравнение с временами Большого Террора.

Больше того, Брежнев и другие советские вожди той эпохи, предпочитавшие острым конфликтам экономическое сотрудничество с Западом, были заинтересованы в том, чтобы заметные фигуры диссидентского движения были живы и здоровы. Ибо каждая голодовка протеста тех же Сахарова и Боннэр была чревата срывом важного экономического контракта, что Советскому Союзу было совершенно невыгодно.

Потому Сахаров и Боннэр, хоть и находились под постоянным наблюдением КГБ, гонимы были весьма условно. Их «бытовые страдания» вызвали бы зависть у среднестатистических советских граждан, живших куда скромнее.

Профессия - диссидент

В 1975 году для Боннэр наступило время триумфа – она получала Нобелевскую премию мира за мужа, которого на эту церемонию не выпустили из СССР. Никому неизвестная женщина-педиатр, чьи рассуждения об устройстве правильного общества  интересны были лишь соседям и приятелям, оказалась на самой вершине мировой славы. Пусть и лишь как представитель своего мужа.

И Елена Георгиевна отлично поняла  - Запад ждет от них новых разоблачений советского режима и готов за это платить как громким пиаром, так и некими материальными радостями.

Те, кто общался с семьей Сахаровых, отмечали, что сам академик был отнюдь не столь агрессивен по отношению к советской системе, как его жена. Для Боннэр же было очевидно, что, если накал выступлений спадет, Запад немедленно подберет себе другую фигуру для идеологической игры. Оттого и старательно подхлестывала супруга, которого со временем даже коллеги-диссиденты стали за глаза называть «подкаблучником».

Практическая сметка никогда не покидала Елену Георгиевну – в процессе боев с советским режимом она успела добиться выезда на Запад детей от первого брака и их благополучного там обустройства. Дети самого Сахарова, кстати, родительским вниманием в подобной мере охвачены не были. Ну да это дело семейное.

Главное же, о чем следует сказать, заключается в следующем: дуэт Сахарова и Боннэр, чрезвычайно успешный по части критики советского строя, был абсолютно бесплоден по части предложения реальных планов строительства правового государства. Их рецепты – это классический проект «сферического коня в вакууме», никоим образом не привязанный к реальной жизни.

Народный депутат СССР, академик Андрей Сахаров (на заднем плане) с супругой Еленой Боннэр (за рулем). Источник фото: Первенцев, РИА Новости

Время заката

Андрею Дмитриевичу Сахарову в известном смысле повезло – он умер в 1989 году, в эпоху, когда общественность, еще не пережившая разочарования от последствий разрушения страны, почитала его за мессию.

Что до Елены Боннэр, то оставшись в одиночестве, она, как и следовало ожидать, постепенно оказалась на периферии политической и общественной жизни.

Избавиться от один раз принятого на себя амплуа она уже не смогла, удивительно точно выступая именно в той тональности, в которой в этот момент выступал и Запад. Именно поэтому Боннэр приветствовала кровавый расстрел Верховного Совета в 1993 году, привечала чеченских сепаратистов в обе военные кампании, в 2008 году во время российкого-грузинского конфликта выступила в поддержку Саакашвили, а уже в самом конце своего жизненного пути успела подписаться под обращением к гражданам России «Путин должен уйти».

Символично, что жизнь свою Елена Георгиевна завершила не на Родине, а в американском Бостоне. В середине 1980-х секретарь ЦК КПСС Михаил Зимянин бросил о Боннэр: «Это – зверюга в юбке, ставленница империализма».

Несмотря на грубость образа, не слишком подходящего даме, в главном партийный деятель оказался прав – один раз выбрав, за какую команду играть, Елена Георгиевна была этим цветам верна до конца. А уж как называть - «правозащитница» или «ставленница империализма», зависит исключительно от личного вкуса.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

	Андрей Сидорчик , Редактор раздела «Общество» интернет-службы «AиФ