Андрей Кураев: «Церковь снисходительна ко всем»

Об этом мы поговорили с профессором Московской духовной академии протодиаконом Андреем КУРАЕВЫМ.

- Отец Андрей, почти ежедневно СМИ вываливают какой-то «компромат» на Церковь. С чем вы связываете нынешнюю странную ситуацию?

- Я думаю, что есть четыре мотива.

Первый - вечный. Любой, кто призывает обывателя подтянуться, сделать усилие и по смотреть вверх, стать немножко лучше, вызывает раздражение и горячее желание опустить его до своего уровня, а желательно - и вообще под плинтус. Неважно, кто это - учёный, политик, писатель, художник, священник.

Второй мотив - это набирающий силу в последние десятилетия агрессивный либерализм, или идеология политкорректности. Речь идёт об элитарной группе в западном обществе, которая относится весьма неприязненно к традиционной христианской культуре во всех её проявлениях - и к искусству, и к школьной системе, и к традиционной модели семьи, и, естественно, к церковной жизни. Эта группа действует под знаменем свободы. Но история ХХ века показывает: самые страшные теракты и тоталитарные общества овеивались стягами, возвещающими свободу и равенство. И вот во имя этой свободы, оказывается, надо затыкать рты. Тем, кто заинтересуется этой темой, я посоветую найти статью Татьяны Толстой «Политическая корректность».

Третья причина - у множества людей накопился негативный опыт контакта с нашей Церковью. Почему люди стали ненавидеть Церковь, в одной руке которой символ беззащитности - распятие, а в другой - добрейшая Книга на земле? Это вопрос к нам, а не к ним. И от него нельзя заслониться, предположив, что нас ненавидят как раз за Евангелие и крест. Нет, тут реакция на нашу (в том числе мою) непохожесть на нашу же Книгу.

И четвёртое - это собственно сиюминутные наши ошибки, весенние ошибки церковных деятелей и церковных спикеров.

Вот всё это вместе, сложившись, породило некий степной пожар. Я не вижу, чтобы на тактическом уровне существовал некий центр, координирующий публикации. Здесь одна сухая травинка зажигается от другой, сама по себе. Вопрос только в том, почему эти травинки и в таком массовом количестве пересохли.

Я, например, считаю крайне неудачной формой подачи информации беседу Владимира Соловьёва с патриархом, где затрагивалась тема квартиры, часов... Публикация пересказа этой беседы позволила каждому букинисту и каждому прорабу оспаривать патриарха на уровне своей профессиональной компетентности. А это тоже профанация…

Ребёнок - товар?

- Вы предложили временно отлучить Киркорова от Церкви. А чем именно он вас задел? Вся звёздная тусовка использует веру для пиара. А Церковь на это смотрит крайне снисходительно…

- Киркоров меня не задел, даже когда он назвал меня комиком. Он прав. Со всем присущим мне смирением скажу, что с чувством юмора у меня всё хорошо. Наше с Киркоровым расхождение - по главному вопросу этики: может ли человек быть средством? Оправдывает ли благая цель сомнительные средства? Суррогатная мать -это средство, используемое для чужого счастья. Её боль (которая будет лишь нарастать с годами) в расчёт Киркоровым не берётся. Тебе заплачено - так и исчезни из моей жизни... Этично ли, что ребёнок выступает в качестве покупаемого товара? Нормально ли, что за деньги разрывается самая святая связь между людьми - связь мамы и малыша? Обсуждать такие вопросы - это разве комично?

А что касается снисходительности… Церковь на самом деле снисходительна ко всем. Просто когда Церковь снисходительна к вам или ко мне, к обычным людям с обычными грехами, об этом вся страна не знает. Но если человек шоу-бизнеса всю свою жизнь делает публичной - такими же становятся и его отношения с Церковью.

- Мораль в современной России перевёрнутая, самую большую зависть вызывают награбленное богатство олигархов, умение выкручиваться у власть имущих, подобострастничать среди обслуживающего персонала - гувернанток и водителей. Может, места для Церкви и веры среди такого общества уже и не осталось? А если есть, то почему Церковь с этим ничего не делает?

- Не стоит рассматривать Церковь как банального воспитателя. Слово Церкви может сработать только в человеке, который всерьёз ей доверяет. Для человека, который на самом деле в Христа не верит и никогда в церковных таинствах не участвовал, мои советы будут всего лишь немножко смешными и наивными банальностями. Мол, вы, святые отцы, живёте в ваших скитах и нашей реальной жизни не знаете, но вам по должности положено изрекать всякие благоглупости, а потому мы на вас, чудиков, не в обиде. Оттого так безнадёжны церковные обличения коррупции или алкоголизма, если они обращены к по сути неверующему обществу. Церковь может менять жизнь лишь в такой последовательности: сначала религиозное обращение и лишь потом нравственные перемены в уверовавшем человеке.

- Вот уже более 20 лет Церковь имеет возможность открыто говорить о вере. Почему же число россиян, которые посещают храм регулярно, не больше 4%?

- Чтобы сократить разрыв между числом номинально крещёных и реально церковных людей, патриарх Кирилл инициировал очень важное изменение в жизни Церкви: предложил отказаться от крестин просто за деньги. Обязал священников проводить с крещаемыми или их родителями беседы, рассказывая людям про Евангелие... Если это правило будет исполняемо, то число сознательных прихожан значительно вырастет. А если при таком сознательном в оцерковлении объяснять людям, что они обретают в Церкви и права и обязанности, то перемены могут быть очень серьёзны. Тогда станет возможно личное членство в приходской общине (сейчас такого нет). Станет возможно возрождение церковной десятины. А в этом случае станут возможны выборность духовенства приходом, контроль мирян над приходским бюджетом и как итог - финансовая независимость Церкви от спонсоров и государства…

Служба на русском

- Как вы считаете, кто ценнее для общества, Церкви и Бога: человек, живущий по заповедям, но в храм не ходящий и даже, может, некрещёный, или молитвенник, который ворует, врёт и жирует?

- Ответ очень простой: если бы эти хорошие люди не только делали хорошие дела, а кроме этого ходили бы в церковь, они наверняка стали бы ещё лучше. А тот мерзавец, который ходит в храм, но при этом делает гадости, без походов в храм стал бы ещё хуже…

- Многие не ходят в церковь, столкнувшись со слишком большой обрядовой строгостью священников, с непримиримостью… А где же милосердие?

- Почти столетнее преобладание женщин в храмах не могло не сказаться на убеждениях духовенства. Женский взгляд на мир, как ни странно, более требователен, чем мужской. Как-то моя двухлетняя внучка Катя, проводя мне экскурсию в ванной комнате, пояснила: «Это Катин шамупунь… А это - мамин! Его трогать нельзя!» Мальчик никогда так не скажет. Только девочка может с восторгом рассказывать, что именно ей запретили. И первая же девочка на земле - Ева -идёт именно этим путём. Бог сказал: «Не вкушайте от плода древа познания». Но жена, пересказывая Божью заповедь змею, тут же с радостью её ужесточает: «Даже не прикасайтесь к самому древу». Мало кто из современных священников воспитан в семинарии и мужских монастырях. По большей части опыт церковной жизни они впитывали от наших замечательных женщин прямо на приходе. Кстати, и сами женщины часто тянутся к наиболее требовательному и строгому пастырю… Ну а поскольку это гендерные черты, то вряд ли они исчезнут. Значит, надо просто терпеть друг друга. Те, кто возмущается нетерпимостью наших прихожан или пастырей, сами делают это как раз нетерпимо.

- Язык богослужений никто не понимает. Так, может, поступиться церковнославянским, каким бы он ни был красивым?

- Бог знает все языки, и у Него точно нет претензий к языку Есенина и Бунина. Русская церковь совершает свою молитву на десятках языков - от немецкого до японского. Конечно, может и на русском. Это вопрос не богословия, а эстетики, пастырства, культуры…

Будь моя воля, я бы в крупных городах выделил по одной церкви для службы на русском современном языке. Хочешь - иди сюда. Или ты даже сюда не хочешь? Вот тогда и станет ясно, что совсем не «непонятность языка» удерживает людей вдали от храма. Ссылка на непонятность не более чем отмазка для собственной лени и просто греха.

- Ну так что же, на ваш взгляд, стоит делать сегодня Церкви?

- Это тот случай, что надо решать проблему не словами, а поступками. Очень важно показать людям, что Церковь может давать, а не только брать. Надо дать обществу знак, что мы - сообщество открытое и дарящее. Среди таких шагов - публикация церковных бюджетов: куда и какие приходят средства (в том числе спонсорские) и на что они тратятся. Думаю, что негативных мифов от этого станет меньше. Да, начну с себя: моя зарплата как диакона в храме - шесть тысяч рублей; как профессора в академии - десять тысяч, как преподавателя в МГУ - три тысячи. Наша с вами беседа бесплатна.

Юлия ТУТИНА Фото Валерия ХРИСТОФОРОВА