Лица белее снега. Как кемеровчане переживают трагедию в «Зимней вишне»

Эмоции людей, которым в ответ на вопрос «как это могло произойти» говорят о выплатах за погибших.

Не прошло и суток с момента страшного пожара в Кемерове, как в Кузбасс слетелось множество официальных лиц, среди которых министры, чиновники, депутаты. Вот выступает губернатор Аман Тулеев. Вот - депутат Госдумы Антон Горелкин. Их слова, по наблюдениям корреспондента "АиФ" не прибавили кузбассовцам, новосибирцам, томичам ни грамма надежды. Потому что о тех, кто выжил, всё стало известно вчера. Сегодня лишь увеличивается счет погибших и уточняется список пропавших без вести.

Раньше, признаться, в регионе было ощущение, что жизнь в Кузбассе похожа на жизнь на некоем островке стабильности, где смерть настигает только готовых к ней героев — горняков. Когда происходит очередная трагедия, нельзя не вспомнить про взрослых мужчин, самоотверженно спускающихся под землю: «Ульяновская», «Юбилейная», «Распадская».

Трагедия в «Зимней вишне» — другого рода. Сюда в воскресный день люди пришли отдыхать. Пришли дети. Кто-то - с бабушкой, кто-то - с родителями или с друзьями родителей, кто-то - один. Никто не подозревал, что через полчаса после начала сеанса из кинозала «посыпятся» сообщения от детей с мольбами о помощи. Никто не подозревал, что родители будут выпихивать детей в окно, чтобы спасти, а сами пропадут в клубах дыма.

Подождите с миллионами!

Сегодня родители погибших детей в оперативном штабе. Сидят с белыми лицами, уставшие, разъярённые. Они видят перед собой министра, мэра, вице-губернатора.

Нет ответов на вопросы о запертых дверях, о неработающей сигнализации. «Что за стена такая?! Почему мой ребёнок звонил мне и кричал: „Я тебя люблю! Я сейчас умру!“, а вы держите нас в неведении?» — вопрошает женщина. Отвечают механически: «Всем семьям погибших будет выплачено по миллиону рублей по числу погибших». За бабушку и трёх внуков получается четыре миллиона. Кому в этот момент нужны миллионы?

Сердца собравшихся ожесточены до предела. Мужчины задают свои вопросы тихо, сдерживая злобу. Женщины умоляют. Но нельзя посмотреть камеры видеонаблюдения, нельзя опознать сейчас. Большинство тел опознать невозможно. Потребуется тест ДНК.

И люди сидят с бледными лицами, стоят, топчутся. Одна надежда у каждого в глазах, в словах: «Может, мой ребёнок успел убежать, спрятаться, боится вылезти из укрытия! Давайте посмотрим?». Вице-губернатор Чернов отвечает: «Камеры изъяли! Смотрят специалисты». А родителю не откажешь в надежде. Был такой эпизод: в самом начале пожара какой-то ребёнок забился в дальний угол пластикового городка в игровой комнате. Кассирша сумела его оттуда достать, передать мужчине. Мужчина с ребёнком выбежал на улицу.

Под слоем шока

«Мне вчера позвонила подруга и сказала: „Мы Сонечку потеряли!..“. Я в чём была, в халате прыгнула в ботинки, и мы с мужем поехали к „Зимней вишне“. Муж спрашивает: „Ты не умираешь?“ А я белая, как снег...», — рассказывает сегодня Евгения, мама одной из пострадавших на пожаре. И белеет еще больше.

Сонечка нашлась. Чёрная, как шахтёр после смены. Она сидела в чьём-то внедорожнике. Все, кто мог, пускали людей, детей погреться в свои авто. Люди приносили одеяла. Помогали оттаскивать машины, чтобы к «Зимней вишне» могла подъехать «пожарка».

«Как я боялась, что не найду... Вы не представляете этот ад! — рассказывает Евгения. — Я ищу дочку, смотрю наверх, а из окна свисает парень и кричит: „Я сейчас спрыгну!“ Я ему: „Не прыгай! Пожалуйста!“ Пожарные успели подставить лестницу, сняли. Тут же мы подобрали двух девочек. Их мама, похоже, погибла во время пожара. Мы передали их полицейским и поехали домой».

На лице Евгении не видно счастья. Оно есть. Но оно под слоем шока. Ее дочке удалось спастись.  Зачем сейчас про миллионы?

Настоящий ужас накроет потом

Спасались люди, кто как мог. Не будем больше про окна. Про запертые двери. Про застрявший лифт. Сеть полна историями ужаса, которые не нужно осознавать. Сеть полна картинами животного страха. Но есть ужас, который приходит после осознания.

«Мы только зашли в игровую комнату, я смотрю, а там костёр горит! И мужу говорю, а он у меня спасатель: „Смотри! Так и должно быть?“ Он глаза вытаращил: „Уходим отсюда“. Мы сразу ребёнка схватили и - на лестницу, а она единственная!».

От такой истории шок придёт потом. Никто не пострадал, волосы не пахнут дымом, на щеках нет сажи. Кемеровчанка просто была в шаге от смерти. Это трудно осознать. Трудно решить, кто в этом виноват. Тот ли, кто строил? Тот ли, кто ремонтировал? Тот ли, кто принимал в эксплуатацию? Тот ли, кто пускал арендаторов и собирал с них плату? Тот ли, кто должен был проверять, но уже заявил, что не должен, ведь у малого бизнеса «проверочные каникулы». Поверить в то, что огромный ТЦ является объектом (как говорят сейчас о форме регистрации) малого бизнеса, тоже почти невозможно.

Нельзя поверить, что кто-то уходил безучастно. «Одна женщина зашла в кинозал (а в ТЦ их было несколько), схватила ребёнка и убежала, никому ничего не сказав...» — доводилось слышать и такие истории в здании штаба. Чтобы осознать это, тоже нужно время. И на то, чтобы поверить в слухи, будто охрана убежала первой, когда один из охранников лежит сейчас на больничной койке, тоже нужно время.

Наша очередь горевать?

Сегодня день не для соболезнований. В этом молчаливом ожидании, в общении людей с властями сконцентрирована вся боль последних трагедий. Все самолёты, все «Хромые лошади», Беслан, все станции метро. Беда обходила Кузбасс стороной раз за разом. Мы горевали со всей страной не за своих детей и родителей. И сегодня нам всем нужны силы, чтобы принять случившееся. Завтра, когда станет известно, кто погиб, когда опознают каждую жертву, наступит время призвать к ответу виновных.

Не хочется сегодня этих виновных искать. Слишком много будет сказано в сердцах, чем после трагедии воспользуются самые подлые «ответственные лица». Они не забывают оскорблений, высказанных горюющим сердцем. Но мы не должны прощать воскресные жертвы.

Павел Казаков, АиФ-Кузбасс.