Детство не понарошку. Будни детей времен войны - в воспоминаниях читателей «АиФ»

Наравне со взрослыми

Вспоминает Владилен ГАЕВСКИЙ:

- Когда началась  война, мне было 13 лет, наша семья жила в Чите-2. Будни детей в военное время разительно отличались от обыденности мирного периода. День был расписан по минутам - нужно было помогать взрослым, работать наравне с ними. Но именно в эти дни мы жили настоящей жизнью - зная, ради кого и ради чего.

С первых дней в городе открыли военный госпиталь, и с августа 1941 года мы - дети - стали дежурить в палатах: исполняли просьбы медперсонала и лежачих раненых. Многие из них с дрожью в голосе рассказывали о пережитых и увиденных ужасах войны. И, чтобы отвлечь их от тяжелых воспоминаний, успокоить, мы устраивали веселые концерты самодеятельности. Также мы писали под их диктовку письма, уточняли, что лучше посылать на фронт. В конце 1941 года, позаимствовав у бабушки швейную машинку, я создал «цех» по производству посылок на фронт. Используя остатки шинелей и обмундирования поступивших в госпиталь фронтовиков, старшеклассники шили здесь трехпалые рукавицы, теплые стельки, жилеты, кальсоны, портянки, носки, накидки, маскхалаты и другие вещи, необходимые в окопах.

В апреле 1942 года по поручению ВЛКСМ на чердаке своего дома я оборудовал штаб старшеклассников. Члены этого штаба ухаживали за немощными стариками и инвалидами войны, досматривали детей круглосуточно работавших для нужд фронта родителей, стояли в очередях в продуктовых магазинах, пилили дрова, работали в огородах...

Помимо этого, детей готовили и к выполнению боевых задач. Я, например, был старостой по оборонной практической подготовке старшеклассников в «Народные отряды» и создании их баз в тайге для защиты от возможной агрессии на близкой к Чите границе СССР… Дети тоже приближали Победу, как могли. В День Победы, 9 мая 1945 года, вместе с вернувшимися фронтовиками чествовали и нас. Учителя нашей школы называли нас «участниками ВОВ».

Крики жизни и смерти

Вспоминает Мария ШИМУК:

- Кто-то рождается в поле, кто-то - в больнице, а я родилась в 43-м году в лесу. Добрая бабушка-повитуха приняла роды и расплакалась: «Куда теперь это дитя?» Слова ее таили тяжелый смысл: мы жили в лесу вместе с другими сельчанами, а новорожденная девочка своим криком могла выдать всех. Никто упреков вслух не высказывал, но мама поняла: надо уйти от остальных и держаться в стороне. Пожилой человек помог моей семье соорудить лесной шалаш, старшие дети натаскали лапника и мха. Один Господь знает, что пришлось пережить моей маме и как удалось выжить. Кто-то из набожных сельчан навещал ее и приносил кое-какой провиант. Грудное молоко у мамы, конечно, быстро пропало. Чтобы как-то поддерживать мои силы, она разжевывала хлеб, завязывала его в тряпицу и давала мне сосать.

Как-то вечером маму предупредили, что на рассвете немцы и полицаи будут прочесывать лес и всех ждет верная гибель. Мама от страха всю ночь молилась. А на рассвете сонный лес взорвали сухие автоматные очереди. Мама приказала старшим детям держаться за подол ее юбки и не отставать. Малышку, завернутую бог знает во что, держала на руках. Куда бежать?! Под большой елью она приостановилась, положила меня на землю и укрыла мхом. Побежали дальше. По пути мама заламывала ветки деревьев, чтобы потом по меткам можно было меня найти. Под можжевельником семья замерла - выстрелы были все ближе… Прямо на них шел немец с автоматом. Дети, держась за мамин подол, привстали. Солдат приостановился, рассматривая всех, потом поднял руку и приказал всем упасть ниц… А сам пустил короткую очередь в вершины сосен.

Когда в лесу смолкли выстрелы, стали слышны приглушенные стоны и плач. Многие односельчане после того «прочеса» были убиты и ранены. Получается, я все-таки спасла свою семью, потому что мы оставались поодаль и спаслись, столкнувшись с добрым немцем. Когда мама подняла мох и увидела меня живой и невредимой, она только прошептала: «Наверное, у него тоже есть детки!»

Наши игрушки

...Мои подружки - девочки 5-6 лет - нашли в земле, как им показалось, очень интересную штучку. Если ее разбить, то с одной стороны получится жбанок-кувшинчик, а с другой - бутылочка. Острым камнем девчонки пытались разделить находку. А меня, как самую младшую, из этой компании прогнали. Вся в слезах, я поплелась в сторону своего двора. И вдруг… Страшный взрыв сотряс землю, и потом - такая же страшная звенящая тишина. Жители нашей деревни Левады побросали работу и побежали к месту взрыва. Я слышала отчаянные крики, голоса матерей. Они несли на руках дочерей, вернее, то, что осталось от них: кровь вперемешку с землей и внутренностями. До сих пор стоит перед глазами это кровавое человеческое месиво.

Изуверская война отняла у этих женщин мужей, а теперь несправедливо забрала их детей… Схоронили девочек в одной могиле, поставили общий крест, на котором химическим карандашом написали имена погибших: Надя, Лариса, Нина, Лида. Некому было поставить памятник, да и фотографий дочек ни у кого не было. Кто-то из родителей посадил на могилке куст черемухи.

До сей поры я страшно пугаюсь взрывов и выстрелов, не могу смотреть фильмы, где льется кровь.

История одного рисунка

Рассказывает Майя СЕРГЕЕВА, смотритель «Музея истории города Минска»:

- В первые дни войны мы с мамой и младшей сестрой покинули горящий Минск и наш разрушенный дом по улице Советской. После долгих скитаний - далекий казахский город Чимкент, средняя школа им. С.М.Кирова, 1-й класс и моя первая учительница Вера Ильинична Зяблова. На уроках она раздавала адреса полевой почты, и мы отправляли на фронт свои детские письма и рисунки. Однажды я получила в ответ уже пожелтевший от времени рисунок солдата, который бережно храню как дорогую реликвию. И сейчас, столько лет спустя, я ощущаю благодарность к тем безымянным бойцам и испытываю детскую радость, как 74 года назад...