Александр Олешко: мой девиз - «Крути педали!». И я кручу...

«Распять» себя

Ольга Шаблинская, «АиФ»: Саша, вы очень много снимаетесь в кино, работаете на телевидении. У вас энергия ещё на что-то остаётся?

Александр Олешко: Все силы, всю энергию — туда, на сцену. В жизни я с другой «температурой тела»: спокойный, тихий, незаметный, могу слиться с толпой. Только близкие знают меня уставшим, часто раздражительным, очень переживающим за страну. Я бесконечно сомневающийся человек, постоянно критикую самого себя. Самый главный мой судья — я сам. То, как я себя ругаю, — меня так больше никто не может «распять». Откровенно говоря, меня близкие и не видят — я практически всегда работаю.

Я очень рад, что принимаю участие в Фестивале российского искусства в Каннах. В то время как мир сотрясается от всевозможных противоречий, лжи, очень важно, чтобы находились люди, которые через искусство протягивали бы друг другу руку. Чтобы все видели: у нашей огромной страны — о­громное доброе сердце. По сути, здесь, в Каннах, сейчас проходит презентация нашей Родины с человеческим лицом, которое пытаются выдать за абсолютно зверскую гримасу.

— Много у вас завистников?

— Недавно у меня украли телефон. Причём в день рождения. Вернули с разбитым экраном. С кучей гадостей внутри... Всем знакомым от моего имени отправили ужасающие эсэмэски, гадкие фотографии, всякую грязь. Я стал звонить друзьям, и они мне признавались: «Мы поняли: что-то не то. От тебя не могли быть такие сообщения». Это была очень интересная лакмусовая бумажка, проверка на прочность тех людей, с которыми я общаюсь, работаю. Половину контактов в телефонной книжке стёрли. Я это воспринял сначала с ужасом, а потом подумал: раз так случилось — значит, пространство решило меня избавить от каких-то людей. Кому это было нужно, спрашиваете? Кому-то, вероятно, было нужно. Вы представляете, насколько ущербна жизнь тех людей, которым не лень тратить время, чтобы телефон украсть, всю эту гадость сделать и подкинуть аппарат обратно? Почему-то у нас не любят тех, кто добивается в жизни всего своим упорным трудом. Всё, что есть у меня, — заработанное, выстраданное. Никто мне ничего на блюдечке не приносил.

«Крути педали!»

— В самолёте стюардесса вас спросила: «Понравился вам полёт с нами?» — а вы ответили: «Я живу здесь».

— По-моему, это я уже должен задавать такой вопрос бортпроводницам. (Смеётся.) Летаю чаще, чем они и пилоты. У меня есть рекорд: летал по 18 раз в месяц. На 20-й раз уже не понимал, что происходит, куда я прилетаю, садимся мы или взлетаем. Мне нравится такое расписание. Более того, если появляется свободное время, ищу, чем бы ещё заняться. Нет такого, чтобы я сидел и ждал сумасшедшего предложения или гонорара. Очень много работаю бесплатно. Знаете, какой у меня девиз? В спальне на стене приколота иголочкой бумажка, на которой я написал: «Крути педали!». Когда совсем нет сил, я на неё смотрю и думаю: да-да-да, надо крутить...

— Признайтесь, не жалеете, что ушли из «Современника»? Что за конфликт там был тогда между вами и Галиной Волчек?

— Я покинул театр потому, что ушёл из жизни Игорь Кваша, с ним я играл во всех спектаклях. После его смерти некоторые постановки были сняты с репертуара. Мне хотелось эксцентричных, комедийных ролей. В тот момент мне их не могли предоставить. У меня нет никаких обид, я дружу с Волчек, мы созваниваемся, я благодарен ей за 10 с половиной лет пребывания в легендарном театре. Это огромный кусок моей жизни. Может быть, когда-нибудь вернусь туда. Но я с успехом работаю сейчас и в Театре Вахтангова. (Во время нашей беседы вдруг начинается фестивальный салют и звучит вальс Евгения Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь».) Я очень люблю эту мелодию, сейчас начну плакать.

— Правда?

— Я не очень понимаю, когда говорят, что мужчина не должен плакать. Мужчина не должен распускаться — вот это да. Мужчина не должен превращать свою жизнь в бесконечное пьянство и встречу с бутылкой пива перед экраном телевизора. Мужчина не должен обижать женщин. Он должен быть воином. А всё остальное — нормальные человеческие проявления. Да. Я плачу. И ничего в этом страшного не вижу.

— А вы сами часто причиняли боль людям, доводили их до слёз?

— Умышленно — никогда. Никогда это не было спланировано, осознанно и намеренно. Но... Вы поймите правильно: мы все — часть какой-то большой матрицы, какой-то большой игры, задуманной Вселенной. Оказываемся иногда в таких обстоятельствах, когда должны принимать те или иные решения. Волчек когда-то сказала: «Руководитель — это априори обидчик». Когда ты должен уволить человека, ты не можешь быть ему другом. Но я стараюсь объяснить, почему я принял такое решение. Так и в любви. Сначала я разговариваю с человеком. Или, если кто-то мне сделал особенно больно и я понимаю, что в дальнейшем боли не избежать, просто исчезаю из жизни этого человека навсегда.

Ольга Шаблинская