Начало войны предсказал московский школьник

Статья по теме

«Время повернуло вспять». Выдержки из Нобелевской лекции Светланы Алексиевич

За 17 дней до вторжения гитлеровцев он записал в дневнике: «Хотя сейчас Германия находится с нами в дружеских отношениях, но я твёрдо уверен, что это только видимость. Тем самым она думает усыпить нашу бдительность, чтобы в подходящий момент всадить нам отравленный нож в спину».

«Ленинграда немцам не видать»

«Война начнётся, — конкретизировал Лёва, — или во второй половине этого месяца, или же в начале июля, но не позже, ибо Германия будет стремиться окончить войну до морозов». И тут же уверенно уточнял: «Это будет последний наглый шаг германских деспотов». Школьник, ничего, кроме советских газет, не читавший, излагал в дневнике сюжет грядущей войны вплоть до деталей: каким-то образом Лёва заранее знал, что мы не успеем укрепить новые границы, что в первые месяцы войны оставим немцам Минск, Гомель, Винницу, Житомир, что фронт растянется от Чёрного моря до Ледовитого океана. Что Одессу сдадут гораздо позже Киева — ей поможет море, а взятый в кольцо блокады Ленинград «немцам не видать, в этом я твёрдо уверен». Точно названы все страны-союзники и указано, что с Японией придётся воевать на её территории. Мальчишеским почерком ещё до начала войны записано, что Москву окружить из-за морозов немцам не удастся. «Зимой же для них районы Москвы и дальше будут просто могилой». Едва началась война и войска стали сдавать один город за другим, как Лёва описывал в дневнике бои за Берлин весной 1945-го и грядущую победу.

Подросток оказался прозорливее Верховного главнокомандующего и сонма его военных и политических советников! В школе его звали «Леонардо из 7-го «Б» — увлекался астрономией, историей, зоологией, палеонтологией, минералогией, прекрасно рисовал и писал научно-фантастические романы. Мог по памяти записать партитуру оперы «Аида», которую прослушал 40 раз, и, не фальшивя, её насвистеть. Его смелость поражала: учредив с товарищами рыцарский орден, предлагал в качестве вступительного испытания пройти по узеньким перилам балкона на восьмом этаже и сам первый это проделывал.

Соседом по дому, одноклассником и близким другом Лёвы был Юрий Трифонов, ставший после войны знаменитым писателем. В романе «Дом на набережной» он вывел феноменального мальчишку под именем Антон Овчинников. В том самом Доме на набережной, где жили приятели, сегодня открыт музей. В его архиве хранятся некоторые рисунки Лёвы и его фотографии.

Конечно, всякий трезвомыслящий человек вправе усомниться: не мог ли дневник Лёвы оказаться послевоенной подделкой, тем более что сам 20-летний юноша погиб под бомбёжкой в 1943 г., а мать нашла дневник только после войны. Сомнения развеивает Ольга Трифонова, вдова писателя и директор музея «Дом на набережной»:

— Вести дневник Лёва начал в 1935 г., четверо близких его друзей прекрасно об этом знали и сами не раз читали записи. А учитывая, что в дневнике изложены события и окончания войны, и более отдалённых времён уже нашей сегодняшней эпохи, факт предвидения будущего неоспорим. Другой вопрос, что это было — ясновидение или феномен автоматического письма, — ещё требует исследования.

В записи, сделанной 27 декабря 1940 г., Лёва упоминает полёт на Марс, который произойдёт в 1969 г. и будет совершён американцами. Мы-то знаем, что здесь содержится ошибка: не на Марс, а на Луну. Но поражает точное указание года и особенно страны — Америки. Для советского патриота, каковым, разумеется, был в то время Лёва, это вынужденное признание — что называется, истина дороже.

Второй дневник или подлог?

В последнее время имя Лёвы Федотова стало обрастать легендами. Один телеканал поведал историю, будто бы двое диггеров отыскали в небольшой пещере подземного хода под Москвой-рекой кожаный портфель с неизвестной работой прорицателя под названием «История будущего». Этот второй, тайный вариант своего дневника Лёва был вынужден прятать от глаз НКВД: заглядывая уже в наши дни, он предвидел крах коммунистической системы, а такие признания держать у себя было небезопасно. Правда, в фильме не было указаний ни на местонахождение рукописи, ни на диггеров, поэтому разумнее предположить, что имя Лёвы Федотова, как и имя Ванги, стало эксплуатироваться для сомнительных прогнозов.