«Время повернуло вспять». Выдержки из Нобелевской лекции Светланы Алексиевич

Статья по теме

«Трудно в наше время говорить о любви». Светлана Алексиевич прочла Нобелевскую лекцию

«Алексиевич глубоко проникает в чувства свидетелей истории. Она называет себя историком души. Она - и детектор лжи, и неисчерпаемый источник знаний. Она убеждает нас: надо начинать любить людей».

«АиФ» публикует отрывки из нобелевской лекции писательницы.

«Мой путь на эту трибуну был длиной почти в сорок лет - от человека к человеку, от голоса к голосу... Варлам Шаламов писал: «Я был участником огромной проигранной битвы за действительное обновление человечества». Я восстанавливаю историю этой битвы, ее побед и ее поражений! Как хотели построить Царство Небесное на земле. Рай! Город солнца! А кончилось тем, что осталось море крови, миллионы загубленных человеческих жизней... Мне хотелось бы взять несколько страниц из своих дневников, чтобы показать, как двигалось время... Как умирала идея... Как я шла по ее следам...»

1980-1985 гг.

«Пишу книгу о войне... Почему о войне? Потому что мы военные люди - мы или воевали, или готовились к войне. Если присмотреться, то мы все думаем по-военному. Дома, на улице. Поэтому у нас так дешево стоит человеческая жизнь.

В одной из журналистских поездок услышала рассказ санинструктора кавалерийского эскадрона, как во время боя притащила она в воронку раненого немца, но, что это немец, обнаружила уже в воронке. Нога у него перебита, истекает кровью. Это же враг! Что делать? Там, наверху, свои ребята гибнут! Но она перевязывает этого немца и ползет дальше. Притаскивает русского солдата, он в бессознании, когда приходит в сознание, хочет убить немца, а тот, когда приходит в сознание, хватается за автомат и хочет убить русского. «То одному по морде дам, то другому. Ноги у нас, - вспоминала, - все в крови. Кровь перемешалась»...

Это была война, которую я не знала. Женская война. Не о героях. Не о том, как одни люди героически убивали других людей. Запомнилось женское причитание: «Идешь после боя по полю. А они лежат... Все молодые, такие красивые. Лежат и в небо смотрят. И тех, и других жалко». Вот это «и тех, и других» подсказало мне, о чем будет моя книга. О том, что война - это убийство. Так это осталось в женской памяти.

Книгу не печатали до перестройки. До Горбачева. «После вашей книги никто не пойдет воевать, - учил меня цензор. - Ваша война страшная. Почему у вас нет героев?» Героев я не искала. Я писала историю через рассказ никем не замеченного ее свидетеля и участника. Но я абсолютно уверена, что таких девчонок, как военные девчонки 41-го года, больше никогда не будет. Это было самое высокое время «красной» идеи, даже выше, чем революция и Ленин. Их Победа до сих пор заслоняет собой ГУЛАГ. Однажды я услышала: «Свободными мы были только в войну. На передовой». Наш главный капитал - страдание. Это единственное, что мы постоянно добываем. Все время ищу ответ: почему наши страдания не конвертируются в свободу? Неужели они напрасные?»

1989 г.

«Я - в Кабуле. Я не хотела больше писать о войне. Но вот я на настоящей войне...

Видела загрузку «черного тюльпана» (самолет, который увозит на Родину цинковые гробы с погибшими). Мертвых часто одевают в старую военную форму еще сороковых годов, с галифе, бывает, что и этой формы не хватает. Солдаты переговаривались между собой: «В холодильник привезли новых убитых. Как будто несвежим кабаном пахнет». Буду об этом писать. Боюсь, что дома мне не поверят. В наших газетах пишут об аллеях дружбы, которые сажают советские солдаты.

Разговариваю с ребятами, многие приехали добровольно. Заметила, что большинство из семей интеллигенции - учителей, врачей, библиотекарей - одним словом, книжных людей. Искренне мечтали помочь афганскому народу строить социализм. Сейчас смеются над собой.

Я видела, как наш «Град» превращает кишлаки в перепаханное поле. Была на афганском кладбище, длинном как кишлак. Где-то посредине кладбища кричала старая афганка. Я вспомнила, как в деревне под Минском вносили в дом цинковый гроб и как выла мать. Это не человеческий крик был и не звериный... Похожий на тот, что я слышала на кабульском кладбище...

Признаюсь, я не сразу стала свободной. Я была искренней со своими героями, и они доверяли мне. У каждого из нас был свой путь к свободе. До Афганистана я верила в социализм с человеческим лицом. Оттуда вернулась свободной от всех иллюзий».

1990-1997 гг.

«Имя моей маленькой, затерянной в Европе страны, о которой мир раньше почти ничего не слышал, зазвучало на всех языках, а мы, белорусы, стали чернобыльским народом.

Чернобыльская информация в газетах была сплошь из военных слов: взрыв, герои, солдаты, эвакуация... На самой станции работал КГБ. Искали шпионов и диверсантов, ходили слухи, что авария - запланированная акция западных спецслужб, чтобы подорвать лагерь социализма. По направлению к Чернобылю двигалась военная техника, ехали солдаты. Система действовала, как обычно, по-военному, но солдат с новеньким автоматом в этом новом мире был трагичен. Все, что он мог - набрать большие радиодозы и умереть, когда вернется домой...

Старые люди, пережившие войну, опять уезжали в эвакуацию - смотрели на небо: «Солнце светит... Нет ни дыма, ни газа. Не стреляют. Ну разве это война? А надо становиться беженцами».

Совпали две катастрофы: социальная - уходила под воду социалистическая Атлантида - и космическая - Чернобыль. Падение империи волновало всех: люди были озабочены днем и бытом: на что купить и как выжить? Во что верить? Или надо учиться жить без большой идеи? Последнее никому незнакомо, потому что еще никогда так не жили. Перед «красным» человеком стояли сотни вопросов, он переживал их в одиночестве. Никогда он не был так одинок, как в первые дни свободы...»

«Раньше мир делился: палачи и жертвы - это ГУЛАГ, братья и сестры - это война, электорат - это технологии, современный мир. Раньше наш мир еще делился на тех, кто сидел и кто сажал, сегодня деление на славянофилов и западников, на национал-предателей и патриотов. А еще на тех, кто может купить и кто не может купить. «Красный» человек так и не смог войти в то царство свободы, о которой мечтал на кухне. Беру на себя смелость сказать, что мы упустили свой шанс, который у нас был в 90-е годы. На вопрос: какой должна быть страна - сильной или достойной, где людям хорошо жить, выбрали первое - сильной. Сейчас опять время силы.

Время надежды сменилось временем страха. Время повернуло вспять...»

Подготовила
Анна КРЮЧКОВА