Любимица эпохи. Почему Валентину Серову хоронили всего несколько человек

Морозным днём 13 декабря 1975 г. в фойе Театра киноактёра немногочисленная группа людей собралась у дешёвого гроба старой женщины - исхудавшей, с плохо загримированным разбитым лицом (её нашли в пустой, запущенной квартире на полу уже мёртвой). Никто не знал точно, сколько ей лет: родилась то ли в 1917-м, то ли в 1919-м. Но лицо на фото тонкое, живое, такое прелестное. И единственный роскошный букет, 58 роз (она не дожила до 58 совсем немного), - от Константина Симонова, бывшего мужа. Сам он не приехал - был не в Москве. А среди неловкой тишины из-за кулис - вдруг нежный, хрустальный голос актрисы: «Ты, крылатая песня, слетай с ветром буйным в родные края…» На Головинском кладбище похоронили тогда одну из ярчайших звёзд и любимиц эпохи, красавицу, талантливейшую, легендарную актрису Валентину Серову.

Счастье на взлёте

«Если родилась красивой, значит, будешь век счастливой», - писал в одном из множества посвящённых ей стихотворений Константин Симонов, долгие годы одержимый яростной любовью-страстью к Серовой.

Жизнь и впрямь обещала девочке с хутора Пасуньки (что под Харьковом) Вале Половиковой (точнее, по отцу - Половык) так много! С 8 лет на сцене, в Москве, куда с ней переехала мать Клавдия Михайловна, провинциальная артистка. Дебют Вали - в роли мальчика, да она и была нравом и повадками похожа на мальчишку, дралась, носилась босиком по московским дворам и переулкам, свистела в два пальца. В 1936-м дебютировала в кино. Быстро пришёл успех - на сцене ТРАМа (Ленкома), потом - съёмки в «Девушке с характером» и всенародная слава. Из девчонки-хохлушки с явным украинским говором Валентина превратилась в кинодиву, любимицу публики, мужчин и вождей. Эта «девушка с характером» обладала действительно редким талантом, уникальным голосом и выделялась даже среди всех красавиц-блондинок, кинозвёзд того времени - Орло­вой, Ладыниной, Целиковской, Фёдоровой, Смирновой. Её отличала какая-то незащищённость, детская непосред­ственность сочеталась с природной сексуальностью, женской притя­гательностью.

В 1938 г. она (один раз уже успев «сходить» замуж) встречается на вечеринке с героем-лётчиком, красавцем-полковником и любимцем Сталина Анатолием Серовым. Через неделю, 11 мая, - свадьба.

Серов провожал её ночью в Ленинград, а утром встречал там на вокзале, самолётом чертил в небе «люблю!», осыпал их дом цветами... Серов погиб ровно через год после свадьбы, при испытании нового самолёта, 11 мая 1939-го, вместе с Полиной Осипенко. Всего год счастья, любви, роскошной жизни, славы - и вот она уже 20-летняя вдова, беременная, оставшаяся в чести у вождя, с народной популярно­стью - но без мужского плеча. «Всё добро на зло переиначат и тебе на плечи переложат» - автор этих и многих других строк о ней, Симонов, знал сплетни вокруг её имени: зависть и завистники, анонимки, злоба и неприкрытое злорадство, когда она стала «падать». Он, так её любивший, писал: «Я, верно, был упрямей всех, не слушал клеветы и не считал по пальцам тех, кто звал тебя на «ты».

Любовь - как бедствие

Симонов писал: «Судите о наших отношениях с Серовой по моим стихам». Его стихи - невиданный в советские времена, талантливейший образец обострённо-чувственной, поразительно откровенной лирики. Принято считать, что любил он «злую, ветреную, колючую, хоть ненадолго, да мою», а она лишь принимала его любовь и замуж по­шла только через 5 лет после встречи, в 1943-м: «Ты говорила мне «люблю», но это по ночам, сквозь зубы. А утром горькое «терплю» едва удерживали губы», «Любовь к тебе - как бед­ствие, и нет ему конца».

Они прожили 14 лет, до 1­957-го, много ездили вместе, и по фронтам в войну, и за границу, в 1950-м у них родилась дочь Мария. Симонов по-прежнему много пишет - стихи и прозу, печатается, занимает высокие посты. Он много ездит, оставляя её одну, без работы, с домработницей, без сына Толи (от Серова) - Симонов отправил «трудного подростка» на Урал, в специнтернат. Её не снимают больше в кино - лишь в 1946-1947 гг. за маленькую роль, жены Глинки в к/ф «Глинка», будто в утешение вручают Сталинскую премию II степени, она получает и звание заслуженной артистки РСФСР. В театрах ролей больших нет, да и небольших - единицы. И это после безумной кинопопулярности, успеха в Ленкоме, где Серова была примой. «Народной» она так и не стала - та, с чьим обликом и посвящённым ей стихотворением «Жди меня» в кармашке гимнастёрки шли в бой солдаты и офицеры Великой Отечественной. Стихи эти и одноимённый фильм по сценарию Симонова с Серовой в главной роли стали гимном и экранным символом войны, верности, любви.

Она сыграла всего три большие роли - в фильмах  «Девушка с характером», «Жди меня» и «Сердца четырёх». Числилась в театрах, меняя их, раз в месяц в лучшем случае выходя на сцену в крошечных ролях (или не выходя, не являясь на спектакль, когда была «не в форме», за что в Малом театре её судил товарищеский суд). Одинокая, спивающаяся, неумолимо и некрасиво стареющая женщина. Она пишет отчаянное письмо в ЦК КПСС: «Я согласна на любой театр - лишь бы работать, помогите мне, неужели я хуже других?» Но кому нужна сломленная, потерявшая себя актриса? С конца 40-х гг. Серова стала сильно пить. Некогда весёлые застолья с её пением под гитару, с купанием в бассейне на даче, специально для неё построенном, обернулись алкоголизмом. Симонов увещевал, пытался бороться. Но, безмерно устав, в конце концов ушёл. Кстати, иные, знакомые с этой парой, уверены, что именно Симонов любил подливать ей спиртное во время этих ставших почти ежедневными застолий. 

Но не то, что вот знаменитый и богатый муж бросил - и она запила, были причины и пострашнее.

Он снял все по­священия Серовой в стихах, оставив лишь скупое «В. С.» - к «Жди меня». «Я не могу писать тебе стихов ни той, что ты была, ни той, что стала», «я просто разлюбил тебя...». Вот так, беспощадно, жёстко.

Объединившись после развода с матерью Серовой, Симонов отсудил у бывшей жены дочь. С 7 лет Маша росла у бабушки. Видеться с матерью ей не давали: девочку запирали, окна квартиры, находящейся на 1-м этаже, завешивали- чтобы не увидела «эту». Серова стояла под окнами, разговаривала с дочкой через стекло - к телефону её не подзывали. Два года не пила, лечилась. Дочь вернулась. Но совместной жизни с пьющей матерью не получилось. А в 1974-м умер Толя, сын Серовой, - алкоголизм.

В 1979-м, уже находясь в больнице, Симонов попросил дочь Марию принести его письма к Серовой, бережно сохранённые и читаные-­перечитаные ею. «То, что было у меня с твоей матерью, - было самым большим счастьем в моей жизни и самым большим горем», - сказал он ей. Он всё сжёг, как сожгла свои письма к нему преж­де и она. От великой любви двух талантов остались две горстки пепла. И множест­во стихов, пронизанных этой любовью.