Не все Котэ футбол. Репортаж сделал Махарадзе популярным и остановил сердце

30 лет назад рухнула страна, а советский футбол сыграл прощальную гастроль. Махарадзе был его голосом. Не единственным. Но самым бесподобным.

Как-то в доме раздался звонок. Беспокоили из «Мосфильма», звали на съёмки. Такое случилось впервые. Уточнил, кого всё-таки надо играть. В ответ: комментатора Котэ Махарадзе.

«Приехали. Значит, максимум возможностей артиста Махарадзе, полвека прослужившего в академических театрах и сыгравшего более ста ролей, – сниматься в роли комментатора Махарадзе?» – внутренний бунт вылился в строчки первой главы его книги. Он потом перечитал их и понял, что оскорб­ляет свою вторую профессию. «А чего, собственно, обижается артист Махарадзе, если комментатор Махарадзе популярнее?» Театру и репортажу был предан одинаково. Поделили между ними то место в сердце, что не занимала Софико.

Куда я с таким акцентом?

Артист появился лет на 15 раньше комментатора. Зимой 1942-го, когда из Москвы и Ленинграда в Грузию прибыла группа эвакуированных деятелей искусства. Немирович-Данченко, Книппер-Чехова, Прокофьев, Игумнов, Качалов – на сцене Тбилиси оказались те, о ком не мечтали в мирное время. Ночь после одного из представлений 16-летний Котэ провёл в отделении милиции. Нарушил комендантский час, слушал до полуночи, как Качалов читал «Дай, Джим, на счастье лапу мне». Тогда окончательно и созрело решение поступать в театральный.

Что до комментаторской будки, то там ничего не созревало. Упирался даже, но уломали. Сначала уломали в 1957 г., когда в Тбилиси приехали американские баскетболисты, а комментировать игру оказалось некому. Давайте Котэ – он актёр, язык хорошо подвешен, спорт любит. Потом уломали в 1960 г., когда перед матчем тбилисского «Динамо» с «Пахтакором» пропал Синявский (была у того слабость – срывался и пропадал). Озеров звонил из столицы, просил: «Котэ, помоги». – «Я отнекиваться: куда, мол, с таким акцентом». А в ответ: «Выручай!» Так Махарадзе и стал всесоюзным комментатором.

Акцент – да. На Гостелерадио пошли письма: «Уберите грузина, Сталина хватило». Но и то, правда, что пошли домохозяйки страны слушать Котэ. Голос бархатный. Как хорошее грузинское вино. Тут выдержал паузу, там прошептал, здесь крикнул. «Я рад, что вызволяю из кухни женщину, которая футболом даже не интересуется», – шутил он. Вспоминал, как однажды в Москве к нему подошла невероятная красавица: «Говорит: «Если бы вы знали…» – а в глазах слёзы стоят. Думаю, всё. Сейчас объяснится мне в любви, я упаду в обморок от счастья. Но она продолжает: «Если бы вы знали, как вас любит моя свекровь».

Комментатор Махарадзе – артист Махарадзе. Он приходил к Иванову в «Вокруг смеха», и зал рыдал над футбольными приключениями батоно Котэ. А какой список его перлов народ составил! Вбейте в поисковик, там чего только нет: «Арбитр достал из штанов удаление», «Были у его шансов возможности», «Мяч попал в голову защитника. Если есть мозги, возможно, будет сотрясение»… На самом деле всё это не принадлежит Махарадзе (разве что знаменитое «Пока мяч в воздухе, коротко о составах»), но так уж повелось: где Котэ – там юмор.

 

 

 

 

Посмотреть эту публикацию в Instagram

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Публикация от НОВОСТИ ИСТОРИИ (@novosti_istorii_)

– Послушай, Гиви, что такое КТ?

– Котэ – это небольшой серый зверь с хвостом.

– Нэт. Котэ – это Махарадзе, славный сын грузинского народа.

Ради этого старого Котэ

«Я единственный в мире мужчина, кто создал в своём доме театр и назвал его именем тёщи» – и это не была очередная шутка Котэ.

Тёща – Верико Анджапаридзе, которую англичане включили в число лучших актрис ХХ в. Как-то Верико поставила спектакль «Уриэль Акоста», а главные роли отдала дочке Софико Чиаурели и Котэ Махарадзе. И те заигрались в любовь, хоть и знали друг друга уже четверть века. Тбилиси – город небольшой, актёрский круг тоже.

У Махарадзе за спиной два брака, дети. Чиаурели замужем, сыновья. Она долго отказывала ему, надеялась сохранить семью, но не устояла. Котэ выкладывал ей дорожки из кленовых листьев – Софико нравилось гулять по опавшей листве. Дарил цыплят, павлина, осла – Софико обожала животных. Сажал её вечером на поезд, покупал билет на самолёт и летел туда, куда она ехала, чтобы утром вручить цветы на перроне, – Софико любила сюрпризы. «Близкие и друзья не ожидали такого поворота: как я могла оставить молодого красивого мужа ради этого старого и страшного Котэ Махарадзе?! Но так случилось». Случилось, когда Махарадзе было уже 54 года, Чиаурели – 43.

Она ведь из-за него и футбол стала смотреть – муж мог во время репортажа, используя секретный код, назначить свидание. Когда тбилисское «Динамо» в Дюссельдорфе, в матче, который комментировал Котэ, выиграло Кубок кубков (1981), как девчонка побежала в два часа ночи на улицу праздновать, пить вино из бочки с болельщиками. «Ликует древняя столица Грузии!» – кричал в микрофон Махарадзе после финального свистка. За что получил привет с Лубянки: «Почему вы считаете, что ликует одна Грузия, а не весь Советский Союз?» Привет был далеко не первый. Он не озвучивал в эфире срочные сообщения Политбюро, которые ему диктовали в наушники во время репортажа. Но Котэ почти всё прощалось. Слишком всесоюзный.

Софико Чиаурели. Легенда с Горы Раздумий Подробнее

Футбол, где Тбилиси не играет с Москвой

На 60-летие Котэ попросил все футбольные клубы Совет­ского Союза подарить по мячу. И все отправили посланцев с мячами. А к его 65-летию чемпионат СССР рассыпался вместе со страной – грузинские клубы первыми из него вышли. Голос Махарадзе исчез из эфира. Его вычеркнули из списков. Впрочем, он и сам больше не стремился комментировать.

«Пошли эти события. Беловежская пуща. Три человека решили, что Советский Союз не должен быть. Я не хочу уподобляться Никите Михалкову, который сказал: эти три преступника… Но думаю, что-то ушло из этой прелести. Мы не играем с киевским «Динамо», у меня отнято наслаждение победы над московским «Спартаком». Как я могу любить такой футбол? «Динамо» Киев – «Динамо» Тбилиси – «Спартак» Москва. Такой треугольник! Этим жили болельщики!»

Трансферы, легионеры – всё это не укладывалось в голове Махарадзе. «Вот появится богач-грузин, купит «Динамо» лучших игроков. И Фигу, и Зидана, и Ривалдо, и Роналдо – кого хочешь. И мы станем чемпионами. Ну что Грузии от этого?! Почему я должен восторгаться?» Или вот ещё, совсем непубликабельное по нынешним политкорректным временам: «Когда в сборной Франции, ставшей чемпионом мира, играют девять негров, два с половиной мулата и четыре метиса… Ну что за сборная Франции? Для меня футбол потерял первозданность. Ту прелесть, из-за которой он был создан».

Погасший свет Котэ Махарадзе. Комментатор, которого любила большая страна Подробнее

На стадион больше не ходил. Главной игрой стала та, что происходила в его гостиной на первом этаже дома, где обустроил сцену. Театр и Софико. Без репортажа. Но на самом деле футбол он никуда из сердца не выкинул. Когда задумался, кого хочет видеть на 75-летии, получился бесконечный список футбольных людей. И того бы пригласил, и этого. Только не Никиту Симоняна из Москвы – друзей не приглашают, они должны быть по определению.

Понятно, не мог не посмотреть трансляцию матча Грузия – Россия, который проходил в Тбилиси в 2002-м. Журналисты тогда пришли домой к Махарадзе, чтобы фиксировать замечания мэтра. «Играют две никчёмные команды», – включился он. Но тут на стадионе погас свет, трансляцию прервали, игру остановили. «Стыд и позор! Как такое может быть на глазах у всего мира», – переживал Котэ. Софико переживала за него: «Как я ненавижу этот футбол. Раньше любила, а теперь терпеть его не могу».

Статья по теме

Анна Дмитриева: В СССР мы проигрывали, чтобы прикрыть идиотизм решений ЦК

Этим вечером Махарадзе стало плохо, отвезли в больницу. Через 2 месяца, 19 декабря, ­сердце остановилось. Он ведь даже представлял, как это будет, когда оно болело: «Боль – нестерпимая. В мыслях лишь одно – это ­сердце! Не какая-нибудь печень или желудок! Вот сейчас стукнет в последний раз и… Самый чувст­вительный, самый благородный орган. Его стоит чуточку приласкать, понежить, проявить внимание хотя бы в течение месяца – и оно мгновенно отблагодарит тебя, подарит ещё несколько лет жизни».

Подарок уже был. Его до этого оперировали в Лондоне (аневризма, ни в Москве, ни в Тбилиси гарантий не давали). Клиника запросила невероятные деньги – 25 тыс. долл. Помог Кобзон, перевёл необходимую сумму. Потому Котэ и справил 75-летие, став, как шутили друзья, единственным комментатором, получившим поздравления от трёх президентов – России, Украины и Грузии.

На этот раз благодарность сердца закончилась. Хотя получилось так, как он и хотел, – уйти первым. «Я без Софико не смогу, а она сможет». Софико пробыла без него ещё 5 лет.