«Войну встретили в Беларуси». Валентина Талызина поделилась воспоминаниями

«А в 1941 году мы бежали от фашистов, - поделилась воспоминаниями актриса. – Спаслись чудом. Мама пришла к полякам, у которых мы жили, и сказала в отчаянии: «Поздно бежать, мы остаемся. Что будет вам, то будет и нам». А те люди оказались добрыми, отзывчивыми и сказали: «Нет, пани, нам с вами будет разное: уезжайте как можно быстрее…» Уже был разбомблен железнодорожный вокзал, машин не было, но мама каким-то чудом нашла машину-полуторку, на которой мы ехали по проселочным дорогам. В Горках пересели на поезд и месяц ехали до Омска…»

За компанию

Поклонников актрисы интересовали и подробности того, как создавалось продолжение знаменитой комедии Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!». «Я снялась в этом фильме за компанию, а уже потом узнала, что идея сделать продолжение принадлежала исполнителю главной роли Андрею Мягкову, - призналась Валентина Илларионовна. – Сначала он пришел к Эльдару Александровичу, но тот сказал: «Нельзя, Андрюша, дважды войти в одну реку». Тогда Мягков направился к руководству Первого канала: откликнувшись на эту идею, очень долго работали над сценарием и переписывали его восемнадцать раз. Когда мы встретились на съемочной площадке, я бросилась к Барбаре Брыльской обниматься, она тоже была очень рада… А Лия Ахеджакова сниматься отказалась. Когда я прилетела на съемки, моим первым вопросом ассистенту было: «Ну что, Лия согласилась?» Нет, значит, нужно придумать, почему ее нет. Предложили: ушла в магазин. Но если человек куда-то ушел, он должен вернуться. Не подходит. Значит либо этот персонаж умер, либо уехал куда-то очень далеко. Умер – это не для лирической комедии. Так и придумали, что Таня уехала в Израиль. Когда Брыльска сказала Ахеджаковой: «Мы отправили тебя в Израиль», та сказала: «Сволочи!» (Смеется.) А я придумала, что моя героиня постоянно звонит подруге…»

Покорила Париж

В театре Валентина Талызина выходила на сцену с Фаиной Раневской: «Она была очень требовательной, и на репетициях нашего первого спектакля «Дядюшкин сон» я зажалась и не разжималась до премьеры. Раневская говорила про меня: «Боже, какая некрасивая!» А когда перед премьерой на меня надели  платье, парик, я не узнала себя в зеркале: «Кто это? И кого я боялась?» Вышла на сцену и как выдала монолог Зиночки! В Париже в рецензиях писали: этот высокий мраморный лоб, лебединая шея, тонкая талия… А уже во время работы над вторым совместным спектаклем «Последняя жертва» Фаина Георгиевна меня полюбила. Я как-то примчалась со съемок, она поморщилась и сказала: «У вас такая роль! Как вы можете бегать на какие-то съемки… Ваша героиня пришла из храма: сходите туда!» Я так и сделала, и что-то случилось…»