Светлана Захарова - о дочери, ревности и пуантах

Даже самые строгие критики признают чистоту её исполнения, филигранную технику и неисчерпаемые физические возможности.

Потрясена обманом

«АиФ»: - В театральных коридорах после вашего «Лебединого» я слышала: «С ума сойти, я видела живую Захарову!» Света, каково это - быть легендой при жизни?

С.З.: - Для меня легенды - Уланова, здравствующая Плисецкая. А когда про меня так говорят… Боже мой, как-то это неправильно. Всё ещё впереди, я многого не сделала. Рано начала танцевать, в 17 лет. И сразу в больших партиях. Скидок на возраст никогда не было. В жизни мне это потом только помогало. Если что-то не получалось, понимала: сама виновата, что-то недоработала. И исправляла.

«АиФ»: - В последний раз мы встречались в вашем кабинете в Госдуме. А как сейчас продвигается политическая карьера Светланы Захаровой?

С.З.: - Сегодня я вновь член Совета по культуре при президенте. Но больше не депутат - с моим графиком гастролей сложно совмещать две работы. Решила, что за всем мне не угнаться. Хочется целенаправленно заниматься искусством и больше времени уделять маленькой дочке. Но работа в Думе была хорошим опытом. Я приобрела навыки общения с чиновниками. Это совершенно другие люди, нежели артисты, люди искусства! Как оцениваю свою работу депутата? Что-то получилось, что-то нет. Кому-то я мешала, надоедала своими прось­бами о нашем искусстве. Но часто меня слышали и помогали.

Светлана Захарова на заседании обновленного Совета по культуре и искусству. Фото www.russianlook.com

«АиФ»: - «Жизель» - лакмусовая бумажка, проверка на артистическую зрелость. «История любви, рассказанная Захаровой, поистине душераздирающая, постигнуть этот образ может только глубоко чувствующая балерина», - пишет иностранная пресса.

С.З.: - Сложность этого балета в том, что в первой и второй частях тебе нужно исполнить двух совершенно разных героинь. Вначале Жизель - беззаботная деревенская девушка, влюблённая, доверчивая… Но любимый человек всё время играл с нею. И случается даже не сумасшествие, нет... Я никогда не старалась сыграть сумасшедшую Жизель. Я видела эту сцену по-своему. Здесь другое - потрясение от обмана. А во втором акте Жизель - призрачное существо. Но для меня Жизель - не призрак, а тёплая душа, которая пытается спасти своего любимого.

Нужно сказать, почти все классические спектакли по­строены на противопоставлении - тебе приходится танцевать из акта в акт разных героинь. Нежная Одетта и коварная Одиллия в «Лебедином», в «Баядерке» Никия проживает разные состояния души. Мне всегда приятнее танцевать драматические роли с сильным накалом… Хотя, например, в «Спящей красавице» скудные эмоции и никакой драмы нет. Но я стараюсь прожить судьбу героини, ищу нужные эмоции... Я должна вжиться в роль - будь то принцесса Аврора или страдающая Никия. Но, когда танцевала резко отрицательного персонажа, например, в балете «Юноша и Смерть», душевное состояние у меня потом было очень плохое. Внутри неспокойно, неприятно. Поэтому прекратила исполнять этот балет.

«АиФ»: - Уже много лет споры в балетном мире: что сложнее - танцевать бессюжетные балеты или классику?

С.З.: - Знаете, чем больше танцую модерн, тем легче. И совершенно обратная история с классикой - классические спектакли всегда нужно много репетировать, готовить тело, чтобы оно было выносливым, с партнёром много работы... Кажется иногда - ну сколько я уже перетанцевала классических спектаклей, сколько репетировала, а всё равно легче не становится! Пока это всё в тебя «врастёт»… Процесс очень тяжёлый… А в модерне один раз качественно подготовишь танец, и этого достаточно.

Светлана Захарова в Михайловском театре. Фото www.russianlook.com

Продолжение ноги

«АиФ»: - Вы изменились со временем? Стали более осторожной, надеваете маску хоть изредка?

С.З.: - Каждый человек меняется! Со временем понимаешь: нужно вести себя иначе, не быть такой уж доверчивой. Но всё зависит от ситуации и людей - с некоторыми действительно нужно держать дистанцию, а с некоторыми нет. А маски... Я никакую маску не ношу. Я такая, какая есть, общаюсь открыто. Если что-то для меня неприятно, неудобно, мне кажется, лучше сказать человеку всё как есть.

«АиФ»: - Майя Плисецкая говорит: плохая балетная обувь может испортить спектакль, какой бы гениальной балерина ни была…

С.З.: - Балетная обувь - очень важный момент на сцене. От неудобных туфель может движение не получиться - вплоть до травмы… Пуанты - даже не просто обувь, это как продолжение ноги. Перед каждым спектаклем готовлю туфли - обшиваю, тесёмки пришиваю, тут много секретов...

«АиФ»: - А почему служащие театра не могут этого сделать?

С.З.: - Не могут. Я никому не доверяю свою обувь - слишком важная это деталь! Я танцую в американских туфлях, начала в них работать недавно и быстро к ним привыкла.

«АиФ»: - Я посмотрела график гастролей Захаровой... Семья не ревнует вас к работе?

С.З.: - Наоборот, моя мама счастлива такой занятости, она всю жизнь мечтала видеть меня на сцене! И муж мой Вадим Репин - музыкант, сам гастролирует очень много. Он радуется моим успехам, восхищается тем, что я делаю. Видит, какой это труд. Аналогично и я переживаю за него и восхищаюсь его выступлениями.

«АиФ»: - У советских легендарных балерин детей не было. Сегодня всё изменилось - примы рожают одного, а то и двух... Что поменялось в психологии нового поколения звёзд?

С.З.: - Будем честны - сейчас тоже немногие балерины решаются стать матерью. Ведь есть опасность того, что на сцену ты уже не вернёшься. Но я сделала свой выбор и счастлива, что у нас теперь есть наша Анечка. После её рождения я быстро вернулась на сцену с новыми силами и эмоциями. И очень сильно поменялось мировоззрение, ценности в жизни стали другие. Многое из того, что волновало меня раньше, теперь кажется таким незначительным!

Ольга Шаблинская