Полёты и явь Виктора Мережко. Легендарный сценарист - о закулисье съёмок

«Распоясалась дама»

Сценарий картины «Аплодисменты, аплодисменты...» на самом деле я писал не на Людмилу Гурченко, а на Надежду Румянцеву. Но Гурченко его прочитала и сказала: «Это моя роль». Приехала ко мне домой: невероятный тон на лице, ресницы, причёсана, на каблуках. Говорит: «Это про меня». - «Люсь, я писал на другую актрису». - «Да шо ты, ты мою книжку читал?» - «Нет». - «Врёшь! Там всё, что ты написал, почти так же!»

К тому же и на «Ленфильме» решили, что Надя Румянцева не так популярна, как Гурченко. И Людмила Марковна стала сниматься. Режиссёром картины был Виктор Бутурлин, первая его картина. А у Гурченко характер ещё тот. Она стала рулить всем процессом: «Иди отсюда, чтобы я тебя не видела! Играю, как хочу!» Я был с семьёй в Юрмале, звонит Бутурлин: «Спасай, распоясалась дама совершенно, не знаю, как с ней справиться». Я быстро прилетел в Ленинград. Захожу в павильон, а там мат-перемат стоит: Людмила Марковна строит всех. Я: «Привет». - «А ты чё приехал? Ты сценарист, иди, потом фильм увидишь. И вообще, это мой сценарий! Ты с моей жизни содрал!» Пятое-десятое, началась большая ссора. Мы с Гурченко потом немножко примирились, но отношения так и не наладились.

Люся навсегда. Почему мужчины до последнего дня носили Гурченко на руках Подробнее

Подарок для  Нонны

На съёмках «Трясины» Григория Чухрая Нонне Мордюковой тяжело пришлось. У неё с сыном Володей начались проблемы - выпивка, наркомания. То же самое, что случилось с Володей Высоцким. В фильме она играла мать молодого парня, которого сама же сделала дезертиром - заперла на чердаке: «Не пущу на фронт!» Мордюкова тогда попросила: «Вить, я устала, ты мне такую тяжёлую роль написал. Сделай подарок, напиши комедию. Ты же умеешь всё!» Царствие ей небесное, Нонна Викторовна была невероятно интересная особа, к нам часто приезжала в дом - весёлая, рассказчица грандиозная. И началось: «Вить, пишешь комедию?» - «Пишу». А сам не знаю, о чём писать. И тут приезжает моя тёща Евдокия Трофимовна из Ростова - с сумками, закрутками, шумная, говорливая. Когда мой друг актёр Боря Брондуков пришёл в гости, она ему сказала: «Тю! Я думала, шо вы в кино такое страшное, а тут и в жизни такое же страшное». Тёща и дала толчок к написанию сценария «Родни». Нонна прочитала: «Сукин ты сын! Я в восторге!» И говорит: «Самый лучший режиссёр сейчас - Никитка!» На закрытии московского кинофестиваля дала Михалкову папочку: «Не потеряй, Никита, это Витя написал для меня». Через неделю звонок: «Виктор, здравствуйте, это Никита Михалков, я прочитал сценарий, буду снимать». 

Статья по теме

«Да не сильная я! Плачу часто». Какой была Нонна Мордюкова?

На фотопробы Мордюкова пришла в таком наряде! Шестимесячная завивка, накрашенные губы, бусы, грудь подняла, каблуки, кофточка прозрачная. Никита: «Так, пойдём в костюмерку». Содрал всё, зубы из фольги вставил в рот золотые. «Ты шо, паразит, со мной делаешь?» - «Вот такая будет твоя игра». - «Та не, это не может быть, пошёл на хер, всё, я поехала. Нехай Римма Маркова снимается». Но я нашёл выход. Звоню Мордюковой: «Нонночка, звонил Никита. Конечно, он огорчён, но ты ему подсказала хорошее решение, он будет пробовать Римму Маркову». - «Да нехай пробуе! Она хуже артистка, чем я!» Мордюкова ещё поломалась, но потом согласилась-таки сниматься. На съёмках Нонна Викторовна влюбилась в Михалкова. Звонит: «Ой, Витя, какая я дура!» - «Что такое?» - «Да я влюбилась в Никитку. Гляну на него - у меня ноги подкашиваются, когда вижу эти усы. Одеколон, взгляд маслянистый, смеётся, ещё и на «Мерседесе». Никита заставлял Мордюкову подчиняться указаниям, отсюда скандалы. Она в Днепропетровске собирала в номере несколько раз вещи. А их было всегда много, ей дарили всё: копию ракеты с завода, 5 пар галош. В автобус набивали ящики, везли на вокзал, до поезда 5-6 часов. Я сидел рядом, она ревела: «Я с этим барчуком работать не буду!» И тут на вокзале появлялся Никита. Обнимаются, целуются. Ящики опять везём в гостиницу, опять распаковываем.

...С «Полётами во сне и наяву» тоже была интересная история. Никита Михалков, когда мы выпивали, попросил за Романа Балаяна: «Он талант­ливый человек, встреться с ним, а?» Тот приехал: «Напиши сценарий обо мне. Мне снится сон, будто я с высокой горы вныз бросаюсь, лечу, как орёл, а потом падаю, разбиваюсь. Просыпаюсь и понимаю: сам я в говне». Идиотская история, а название хорошее: «Полёты во сне и наяву». Я написал нехотя заявку в надежде, что студия Довженко не заключит договор. И вдруг заключают! Позвонил Михалкову: «Никита, на тебя пишу. Мы же братья, друзья неразлейвода». - «Да-да». Потом Балаян говорит: «Пагавари с Янковским, пусть прочитает сценарий. Никите я объясню всё сам». Сейчас понимаю: на Никиту эта роль и вправду не ложится. Он очень мощный, цельный, в нём нет инфантилизма, неустроенности. А для фильма нужен другой герой. Позвонил Янковскому: «Олежище, привет». - «Ну, занеси в «Ленком» на служебный». А дальше Олег поехал на съёмки «Собаки Баскервилей» в Таллин. У них было одно купе  с Михалковым. И Олег, прочитавший уже сценарий за сутки, начал: «Мережко - гений!» - «Какой-какой сценарий? А кто режиссёр? Балаян?» И обиделся... Мы помирились с Никитой и сейчас в прекрасных отношениях. А Янковский считал, что это его лучшая роль, - когда видел меня, обнимал, целовал: «Гений, гений, какую ты мне роль подарил!»

«Мне уже лучше!»

После недавних съёмок на Первом канале мне стало плохо. Моей судьбой занимался Константин Эрнст, за что ему огромное спасибо. Меня определили в Боткинскую больницу, срочно провели в высшей степени профессиональную и своевременную операцию. Чтобы укрыться от шастающих папарацци, нахожусь в палате под чужой фамилией. Чувствую себя уже нормально, полон желания работать, сажусь за компьютер, начинаю писать сценарий, для меня крайне важный. Чтобы через год, дай Бог, запуститься с картиной, в которой стану режиссёром.