Почему Александру Домогарову мешает красота?

Статья по теме

Елена Яковлева: «Если сцена перестала быть наркотиком - надо уходить»

 ВОПРОС об отношениях со СМИ был задан незамедлительно.

- У меня плохо складываются отношения с журналистами, честно вам скажу, - признался актер. - Почему можно позволять себе писать о том, в чем ты не разбираешься, чего не знаешь, чего не видел? Нормально, когда звонит мой родной брат, не имеющий никакого отношения к моей профессии, и спрашивает: «Это правда?» К счастью, мой сын (Александр, от второго брака. - Авт.), который в этой профессии, не задает мне вопросов. Но я его учу: будь осторожнее, думай, что говоришь, смотри, с кем общаешься.

В вашем лагере есть люди, которые позволяют себе непозволительные вещи. Хорошо: вы заработали себе на кусок хлеба с ветчиной. Но неужели вы думаете, что с вами не может произойти то, что случилось со мной? Это очень больная тема для меня: почему в день смерти моего ребенка (Дмитрия, от первого брака. - Авт.) надо позвонить и спросить: «Что вы чувствуете?» Как на этот вопрос можно отвечать? Послать? Я посылал, а потом моя прямая речь была опубликована со всеми нюансами. Но я делал это целенаправленно.

- Вы играли в спектакле на польском языке. А не хотели бы сыграть на белорусском, если бы такое предложение поступило?

- Честно? Не знаю. Тогда, в Кракове, я получил колоссальный опыт. Я мог общаться на бытовом уровне на польском языке, но пьесу «Макбет» в стихах начал репетировать на русском. А когда мне сказали: «Хватит! Давай на польском!» - долго шептал свою роль. Было страшно переступить порог, начать говорить на другом языке.

Первые спектакли давались очень тяжело: я понимал, о чем говорю, но музыка чужого языка зазвучала не сразу, наверное, где-то в спектакле двадцатом…

«Мы ничего не умеем»

- КУДА перевешивает чаша весов: театр или кинематограф?

- В театре зритель голосует ногами: если ему не нравится происходящее на сцене, он встает и уходит. Ты можешь сделать неимоверную, фантастическую карьеру в кинематографе, но заставить людей смотреть плохой спектакль невозможно.

Конечно, первостепенная роль отводится театру, потому что над каждой новой постановкой начинаешь работать как с белого листа. Когда приступали с Андреем Кончаловским к работе над чеховским «Дядей Ваней», команда была собрана замечательная - актеры, постановщики… Но было такое ощущение, что мы вообще ничего не умеем. Никто. Нащупывали роли как дети в детском саду.

…Кино дает популярность, а благодаря театру можно понять, что ты за актер, какого уровня.

- Вы боитесь старости?

- Я боюсь, что может наступить момент, когда я перестану быть нужен профессионально. Надеюсь, что этого не произойдет, и я перерасту в какое-то другое качество. Ведь когда предлагают роли отцов, ты думаешь: «Я же вроде еще могу!»

- Красивая внешность со многими артистами сыграла злую шутку: они так и остались актерами одной роли. А вам ваша красота мешала в получении интересных ролей?

- Мешала и сейчас периодически мешает. Моей первой работой в кино стала роль очень плохого мальчика из богатой семьи в фильме Натансона «Наследство» по старой-старой пьесе Софронова. Потом Натансон запускался со следующим фильмом: там была очень хорошая роль, но он - сын проводницы. И когда посмотрели пробы, то сказали: ну не может быть такого сына проводницы. Не получилось!

Обычно на пробах говорят: ну не может быть такой герой. Вот антигерой - да. Другое дело, что антигерой в результате может оказаться интереснее героя.

- Из российских актеров уже многие попробовали свои силы в Голливуде. А вы не собираетесь?

- Какой Голливуд? У меня ёлки. (Смеется.)