Илья ГЛАЗУНОВ: Женщины предают чаще

Как удар в спину

- Илья Сергеевич, у нас будет необычное интервью - по вопросам, которые прислали наши читатели.

- Хорошо. Я готов ответить на все. Даже на самые коварные.

- Очень личный вопрос от Ирины Артёмушкиной из Нижнего Новгорода. Илья Сергеевич, вас предавали в жизни?

-  К сожалению, предавали. Я считаю, что предательство -это один из самых страшных и непростительных грехов. Меня предавали чаще женщины. Измены я переживал как страшную болезнь. Но предательство мужчин, тем более друзей, страшнее, потому что это предательство не из-за слабости духа, как в случае с женщинами, а идейное, братоубийственное.

Меня предал учитель. Я учился у профессора Иогансона, ученика Коровина. Когда я, единственный из студентов, получил Гран-при на международной выставке в Праге за картину «Поэт в тюрьме», была организована моя первая в жизни персональная выставка в Москве. Которая, как писала пресса потом, была подобна взорвавшейся бомбе, уничтожающей ложь социалистиче ского реализма. Писали все - пресса США, Японии и Чили. Журналисты характеризовали выставку как удар в спину соцреализма. И я был объявлен диссидентом № 1. В ЦК КПСС был вызван мой учитель - вице-президент Академии художеств СССР. В результате появилась его статья в «Советской культуре» «Путь, указанный партией», где Иоган-сон обвинил меня в декадентстве и несоответствии генеральной линии партии.

Писали на меня и доносы. Мой благодетель Сергей Владимирович Михалков говорил: «Слушай, на тебя все кругом стучат, что ты антисоветчик, такой-сякой! Язык - враг твой. Ты должен завоёвывать людей, а ты их теряешь, потому что со всеми откровенничаешь. Ты должен понимать, с кем и что можно говорить». Однажды мой бывший приятель из Министерства культуры Володя Десятников ради интереса зашёл в отдел кадров Минкульта СССР. Потом сказал: «Н-да-а-а… Удивительно. На всех там заведены папочки, а на тебя вот такущий том». В итоге меня после моей нашумевшей - с толпами народа - выставки в ЦДРИ в 1976 г. и после статьи Иогансона по окончании вуза направили по распределению… учителем черчения в Иваново. Так меня фактически выг нали из моего родного города, где с XVIII в. жили мои предки. Вернулся из Иванова, и один из московских друзей - Артур Макаров - поселил меня с женой в четырёхметровой кладовке за кухней в большой коммунальной квартире в Москве. Мы спали на полу.

- Илья Сергеевич, теперь я уточню. А вы предавали?

- Свою идею? Никогда.

- А людей?..

- Я скажу честно. Я никогда никого не предал, но, если говорить о моих долгих отношениях с женщинами, то да, изменял. И я очень каюсь в этом. В чём принципиальное отличие предательства от измены? Приведу пример аллегорический. Например, я, безумно любя классику Рахманинова, вдруг зайду на оперетту, на «Сильву», привлечённый искрящейся музыкой Кальмана. Хотя оперетта мне совершенно чужда. Так вот, это будет измена, но не предательство. Но если я скажу: к черту этого Рахманинова, Альбинони, Бетховена, Римского-Корсакова, Мусоргского, Бородина, есть только даб-даб-даб-бу-ду и вся эта попса-антимузыка, то это предательство.

В чём разница между любовью и влюблённостью? Я никогда не мог устоять перед красотой, я многогрешный. Но любил только одну женщину - ту, от которой хотел иметь детей. Это была моя жена Нина из славной династии Бенуа. Ныне покойная, трагически погибшая. От Ниночки у меня сын и дочка. Горжусь, что Иван стал прекрасным художником, иконописцем и искусствоведом, влюблённым в русскую культуру эпохи царя Алексея Михайловича. Моя дочь Вера окончила нашу Академию живописи, ваяния и зодчества и стала тоже прекрасным художником. У меня шесть внуков.

«Ни одну натурщицу не пропустит»

- Илья Сергеевич, один читатель, который постеснялся подписаться, спрашивает: «Уважаемый Илья Сергеевич, возбуждаетесь ли вы, когда рисуете красивых обнажённых женщин?»

-  Ну, знаете, это очень хороший и ясный вопрос. Нормальный мужчина, наверное, лет с 16, когда видит обнажённую красивую женщину, не может не реагировать. Красота волнует художника и способствует его творчеству. По-моему, лучшие произведения искусства рождаются от влюблённости поэта, художника, скульптора в свою модель.

Для художника, который пишет красивую обнажённую женщину, она - как живая античная скульптура, он восхищается ею. Но он её пишет не для того, чтобы положить в постель и сказать: «Вот, Маш, теперь ты моя». Было бы примитивно так думать, потому что это уже не искусство, а способ знакомства. Вспоминается случай из моей жизни. Первый успех пришёл ко мне в 27 лет, и всё чаще стали сплетничать: Илья Глазунов ни одну красивую натурщицу мимо не пропустит. Думаю: враги говорят и то, что я плохо рисую, и такой-сякой, и вообще немазаный-несмазанный, теперь вот и это. Как-то поздним вечером, часов в 11, зашёл в свою дипломную мастерскую в академии - забыл что-то… Ключики мы под ковриком тогда хранили. Поднимаюсь по винтовой каменной лестнице. Смотрю: свет. Воры? Но что воровать-то? Картины незаконченные, тюбики да краски? Слышу какой-то тихий разговор за дверью. Постучался. И мне открывает мой сокурсник - искусствовед, не художник. И позади - полуобнажённая девушка, очень красивая. Я возмутился: «И что вы делаете в моей мастерской, господа?» Оказывается, очень многие, после того как я стал знаменитым, стали пользоваться моим именем. Витю я засёк, а про других мне рассказывали. Они подходили к красивым женщинам, назывались моим именем: «Девушка, хочу вас нарисовать». Потом брали картон, проводили углём две-три линии и говорили: «Сегодня что-то у меня настроения нет. Может, нам по бокалу шампанского выпить?» Понятно, чем дело кончалось.

Я всегда с восхищением писал красивых обнажённых женщин, но это не значит, что я их рисовал потому, что я половой маньяк, как думает автор вопроса. Это значит, что частью искусства являются красота неба, шум прибоя, бег облаков, улыбка прекрасной женщины, её неповторимая красота. А не так, как сейчас, когда перевёрнутый унитаз с пачкой «Мальборо» сверху называется инсталляцией.

Стала моей женой

- Письмо от Нины Полищук из Мытищ: «Ваша жена Нина трагически погибла. То ли выбросилась из окна, то ли её выбросили. Что на самом деле произошло?»

-  (Опускает голову и долго-долго молчит.) Какой бестактный, жестокий и безжалостный вопрос… Мне не хочется отвечать ей. Но лично тебе, Олечка, я поясню. За мою долгую жизнь я пережил два страшных удара. Они чуть не сломали мою душу. Первый -смерть родителей в ленинградскую блокаду. Второй - гибель моей жены.

- Илья Сергеевич, уже от себя спрошу. мужчина ведь не может быть один всю жизнь?

-  Не только мужчина, но и женщина, одиночество - как тьма… Горе несёт одиночество... Прошло 20 лет после смерти моей супруги Нины, когда я встретил молодую красивую женщину с длинной русой косой. Её зовут Инна, она стала моей второй женой. Инна окружает меня заботой, которую может дать только любящая и преданная женщина.

Ольга ШАБЛИНСКАЯ

Фото из личного архива И. Глазунова