Шотландский прецедент: как референдум повлияет на другие страны

Ещё несколько дней назад никто не брался предсказать итог референдума в Шотландии. Однако пятничный подсчёт голосов расставил точки над «i». За сохранение единой страны проголосовали 55,3 % пришедших на референдум. Почему Шотландия так и не стала независимой, "АиФ" рассказал директор Международного института новейших государств Алексей Мартынов.

Наталья Кожина, Аиф.ru: Алексей Анатольевич, как вы думаете, почему сторонники независимости Шотландии потерпели фиаско?

Алексей Мартынов: Шотландия победила на этом референдуме, потому что при том административном ресурсе со стороны официального Лондона, при тех беспрецедентных мерах давления на голосующих граждан, при том, что в кампанию были вовлечены премьер-министр, министры правительства, даже сама королева уговаривала шотландцев остаться, тем не менее, 45% населения проголосовали за отделение. В процессе этих уговоров шотландцам были даны беспрецедентные обещания широчайшей автономии, увеличения бюджетных ассигнований и т. д. Шотландии даже в самом замечательном сне не могло сниться, что перед ней будет унижаться Лондон, что британская корона будет униженно просить её остаться. В этом смысле шотландцы победили. 45% — очень много.

Ещё один важный итог референдума — исторический. Великобритания как один из столпов западного мира признаёт право нации на самоопределение через референдум, она была готова признать любые результаты прошедшего голосования, и именно поэтому здесь 45% против 55%.

— При таком результате, конечно, есть большая доля уверенности, что эти обещания будут соблюдаться. Грубо говоря, почти половина населения вышла и проголосовала за независимость. Хочу обратить ваше внимание на одну деталь. Несмотря на то, что от сторонников независимости не прозвучало никаких возражений относительно результата, а самое главное подсчёта (и скорей всего, возражений не будет, поскольку результат и так высокий), я как международный наблюдатель хочу сказать, что многие вещи, организованные здесь (электоральные процедуры), не могут не удивлять нас. Начиная от досрочного голосования по почте, где есть много возможностей для фальсификаций, заканчивая подсчётом голосов вручную в специально отведённых для этого местах. Это всё какая-то архаика в XXI веке, и они ещё учат и пытаются оценивать нашу электоральную систему, которая на порядок прогрессивнее, чем у них, более защищённая и менее зависимая от человеческого фактора.

Здесь, я допускаю, тоже были определённые передёргивания, скорее всего, это связано с внутриэлитарной договорённостью. Я больше чем уверен, что этот референдум перед тем, как пройти вчера, за день или два прошёл внутри британских и шотландских элит. Очевидно, что был выбран определённый компромисс, а внутри этого компромисса существует механизм гарантий с обеих сторон.

— Если бы исход был положительным, мог ли он спровоцировать череду референдумов?

— В данном случае результат неважен, главный итог, который мы с вами уже подчеркнули, — Британия признает право на самоопределение через референдум. Естественно, опираясь на шотландский прецедент, в ближайшее время, я уверен, по всей Европе и в других местах люди будут продолжать с большим энтузиазмом требовать референдума для себя. Каталонцы в Испании, несмотря на то, что им запрещают, всё равно назначили референдум на ноябрь. Чем сильнее запрещают, тем больше людей будут выступать за независимость. Премьер Шотландии говорит о том, что воля народа выше мнения каких-то отдельно взятых руководителей, и если на народ не давить, а с ним разговаривать, может быть, он решит по-своему, ведь он мудрее самого мудрого политика.

Наталья Кожина