Создатель облаков. Режиссёр-постановщик Владимир КУСТОВ в гостях у «АиФ»

Как белорусский режиссёр-постановщик познакомился с Марселем Марсо, придумал машину для создания облаков и обошёл Копперфильда.

Он первым использовал лазер в шоу и занимался спец-эффектами на самых грандиозных площадках Беларуси. В гостях у «АиФ» Владимир КУСТОВ.

– Я вырос на окраине Минска, в Слепянке. Тогда улицы были немощёные, и мы купались в дорожных лужах, как в озёрах. Мама была биологом, поэтому в саду росли всякие диковинные штуки. Моя любовь к искусству во многом проистекает от любви к природе.

А после работы мама ходила на «субботники» – разбирать послевоенные завалы в центре Минска.

ЦВЕТ МУЗЫКИ

– Я учился в 19-й школе, а там были очень сильные физика и математика. Я влюбился в красоту логики и цифр, поэтому после школы поступил в БГУ на физфак. А параллельно занимался в театре-студии Юрия Николаевича Шульги (белорусский актёр, пионер белорусского пластического театра. – Прим.). Это было удивительное открытие пантомимы. Нет, не кривляния перед зеркалом… Мы учились показывать в движении, например, цвет, живопись.

В 70-х интерес к светомузыке достиг пика. И я как физик начал создавать установки, в которых свет разных цветов полыхал в такт музыке. Все коллеги-учёные сбегались смотреть на это чудо.

Мне очень хотелось совместить технические средства с театром. А тогда как раз только появилась электронная музыка, очень атмосферная. Мы стали добавлять к ней оптические и визуальные эффекты – воду, ветер, огонь. Это был абсолютный авангард.

Какое-то время я существовал в двух формах познания – науке и творчестве. Между институтами тогда проводились разные конкурсы, и мы начали выступать с нашими научно-пластическими экспериментами. Равных нам не было. А я ведь ещё выходил на сцену как клоун-мим. Профессора так смеялись, что падали со стульев и спрашивали, что я делаю в физике, если мне надо в артисты? А я говорил: «Подождите, дайте я сначала стану учёным».

И САМ МАРСЕЛЬ МАРСО…

– А в 1972 году в Минск приехал Марсель Марсо (создатель парижской школы мимов. – Прим.). Мы были у него на спектакле, а потом он вышел с нами поговорить. Пригласили его к нам в студию, и он легко согласился – звезда мировой величины! И вот после этой встречи я всерьёз решил заняться световыми пластическими постановками.

После гастролей Марселя Марсо театры пантомимы в СССР росли как грибы. Пантомима была популярней балета! Вот тогда я познакомился со Славой Полуниным, и какое-то время мы были участниками знаменитых фестивалей клоун-мим театра «Лицедеи» в Ленинграде.

Но я оставался постановщиком шоу и учёным. К тому времени начал использовать в постановках лазеры, и это был фурор. Похожая машина была только в Москве, но менее мощная.

Мы создали спектакль «Поэма огня» о роли огня – согревающего, разрушающего, созидающего и убивающего. Сделали гигантский «звёздный ковер», на который светил луч, и отражённые лучи приходили в какое-то невероятное движение, как будто они, как звёзды, разлетаются… По сути, мы живьём показывали Сверхвзрыв во Вселенной. Это были 70-е годы. До Копперфильда было ещё далеко. А у нас на сцене уже летали в невесомости, появлялись и исчезали люди и объекты.

ВСЕ ГРАНИ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

– После всесоюзного успеха «Поэмы огня» я начал оснащать белорусские театры лазерными и световыми установками. А в 1988 году получил в Москве второе образование – режиссёра. Спустя год мой пластический спектакль «Свалка» был отмечен золотой медалью на Всесоюзном фестивале пантомимы в Киеве. Это была история вроде бы про насекомых, но на самом деле про нас, людей.

Я не только использовал для этой постановки весь свой свет и костюмы, но и решил добиться от актёров сверхспособностей, гибкости за гранью человеческих возможностей, когда, например, стопа превращается в клюв или человек ходит плечами и руками... Актёров-мимов после этого, конечно, поубавилось, но эффект был невероятный, а у меня появилась команда актёров-акробатов.

Все удивлялись, насколько прогрессивен белорусский пластический театр. Но увы, международную славу мы не получили. Наступили 90-е, и стало не до театров и не до науки.

Тогда часть моей труппы разъехалась, а я какое-то время подрабатывал мимом, художником по свету, технарём на корпоративах.

НЕБО В ЛАЗЕРАХ

– Но идея о театре всё равно оставалась. И появлялись новые запросы, новые возможности. Культура изгибалась, и мы вместе с ней. Вдруг стали востребованы городские праздники, атмосферные мероприятия на стадионе.

В 1996 году мы сделали невероятное шоу на реке Сож в Гомеле. Просто представьте себе – с 30-метрового моста падала вода, в небе летали шары с акробатами. Для того чтобы рисовать лазером, надо было «создать облака», и я придумал такую машину. У нас по воде плыли разноцветные парусники, а в небе – мотопарапланеристы... Это был невероятный праздник, который видели 300 000 человек. Весь берег в зрителях, я никогда не забуду эту картину. Ты сам смотришь и сходишь с ума, понимая, что из ничего создал нечто невероятное.

Я делал в Гродно большое шоу на баржах, шоу «Трёх стихий» в разных городах Беларуси, ледовые шоу. Нами все восхищались, но не слишком поддерживали финансово. Часто продюсеры обманывали, оставляя нас без денег. Поэтому я сам стал продюсером. Мы почти превратились в армию шоу-бизнеса с кучей техники, железа, но тут интерес к грандиозным праздникам начал проходить.

Новым источником существования стал фитнес-центр, благодаря которому мы смоги возродить театральную студию. Мои артисты встали на ходули, научились танцевать с огнём.

В 2014-м открыл собственную «Кустудию», чтобы кому-то передать все эти навыки. Сейчас у многих моих учеников собственные шоу, но меня они не забывают.

РАДИ ЛЮБВИ

– В 2022-м перенёс инфаркт, три операции на сердце. Ну, просто я такой… Перфекционист, за всё переживаю. В «ковид» тоже досталось – пострадало 50% лёгких. Но сейчас я уже снова весёленький, бегаю, таскаю… Понимаете, надо отдавать всю свою энергию, чтобы из ничего снова и снова появлялось что-то фантастическое. Чтобы огромная пустая площадка оживала, двигалась и удивляла.

Признаюсь, я был женат не раз. Мои избранницы не выдерживали. Я неугомонный человек, всегда что-то творю, куда-то еду. Иногда думаю – на что я положил жизнь? Руками это не пощупать. Ничего ведь не осталось. Кому сейчас это надо, кто помнит?

Но творчество – это как любовь. Ты никогда не знаешь, будет ли она взаимной, вечной, принесёт ли она тебе то, что ты ждешь. Может, это будет горе. Но тем не менее стоит рискнуть. Ради любви стоит рискнуть.