Код боли и правды. Дмитрий Хворостовский о патриотизме, целомудрии и алкоголе

Статья по теме

Hе миллионерша. Елена Ваенга: «Я не жадная, а трудолюбивая»

Попса неликвидна?

- Дмитрий Александрович, я знал, что опера - сложнейший вид искусства, но никогда не думал, что настолько.

- А что случилось?

- Это ведь опера добавила вам седин?

- Ах вот вы о чём! Когда был совсем молоденьким и с седой головой, меня спрашивали: «Что с вами случилось, почему вы поседели?» Я отвечал: «Знаете ли, плавал в океане и встретил акулу. Я её победил, но после этого поседел». Сейчас уже это не прокатывает. На самом деле во всём виноваты гены, батенька. Мать у меня очень рано поседела.

- Почему большинство оперных артистов - толстые?

- И что теперь нам делать?

- Вы-то как раз исключение.

- Вообще наш брат пошёл нынче спортивный. В последнее время появилось много хороших оперных певцов, которые занимаются собой и отлично выглядят. А раньше считалось, что чем больше жира, тем лучше голос. Но, мне кажется, это абсолютная ерунда. Оперный артист, как и любой другой, должен выглядеть безукоризненно. Он обязан нравиться публике. Оперное пение предполагает более тесный контакт с аудиторией - в отличие от эстрады, где артисты поют в микрофон. На эстраде с её большими залами, визуальными эффектами, микрофонами, усилителями, фонограммами зритель порой не может разглядеть артиста. Мы поём без усилителей, при помощи естественных вокальных ресурсов. Оперный артист берёт школой, традициями, заложенными ещё в ХVIII-ХIХ веках.

- Почему мы получаем «Грэмми» в области симфонической музыки, а подобных завоеваний в популярных жанрах у нас нет?

- Наша популярная музыка сугубо национальна. Мы же не поём по-английски, а если поём, то очень плохо (даже те молодые певцы, которые получают образование за рубежом). Есть законы рынка: в Англии популярны свои исполнители, в Италии свои, во Франции тоже. Все эти рынки очень обособленны. Чтобы войти в них, мы должны предложить что-то экстраординарное, по-хорошему их удивить.

- Ваш тандем с поп-композитором Игорем Крутым из серии «удивить»?

- Это интереснейший творческий эксперимент. Всё-таки оперу знает очень узкий круг людей. А этим проектом я существенно расширил свою аудиторию, и сегодня на мои концерты в нью-йоркский Карнеги-холл приходят люди, которые кричат: «Дима, давай!»

- Я не могу себе представить вас танцующим, например, как наш президент Дмитрий Медведев, под песню группы «Комбинация» «Америкэн бой» на встрече с одноклассниками.

- Я его поступок расцениваю как «хождение в народ». После каждого концерта я тоже общаюсь с поклонниками, но танцевать не хожу. Уже почти 10 лет не пью, и у меня «закрылись эти шлюзы». А раньше как было: выпил, покурил и пошёл дальше. Ну вы меня понимаете (смеётся). Сейчас я раб своей профессии, своего голоса.

- А с чем связан отказ от алкоголя?

- Я очень сильно пил, с длительными запоями, которые были связаны как с удачами, так и с неудачами. Будучи подростком, прошёл суровую школу рок-н-ролльной группы, где мы пускались во все тяжкие. Привык к этому делу с детства. В Сибири, знаете ли, вина не пьют.

- На вашем интернет-сайте в разделе «Пресса» выложены публикации только западных изданий. Что пишут про вас в России, вам безразлично?

– Ну что вы! Наоборот, я особенно ценю отношение и любовь наших людей. Чем бы я ни занимался, что бы я ни делал ТАМ, предполагаю, что это видится и оценивается прежде всего здесь, в России. Я русский человек, чем очень горжусь. А сайт двуязычный, и поддерживается он силами моих американских партнёров, которые прежде всего отслеживают публикации в англоязычных СМИ.

- Вы сказали, что гордитесь тем, что русский. А бывает ли вам стыдно за Россию?

- Стыдно было раньше, в 90-х годах, за людей определённого круга, которые вели себя неприлично за границей. Когда моя карьера только начиналась и у меня были болезни роста, бывало, я сторонился своих соотечественников за рубежом. Мне было как-то неприятно и непривычно видеть их там. Теперь, где бы я ни появился, встречаю очень много интересных людей, выходцев из СССР. И я уже не шарахаюсь от них, как это было раньше. Да, у нас с советских времён осталась некая зажатость, но есть и положительные качества. В наших женщинах - в любых, даже самых распущенных и вульгарных, - есть целомудрие. Это то качество, которое даже под микроскопом не разглядишь в женщинах других стран. В русских (и в мужчинах и в женщинах) есть, с одной стороны, европейские черты, с другой - восточные. Это большой плюс.

- Но, согласитесь, европейцы всё равно считают нас дикарями.

- Действительно, в США или в Европе на нас порой смотрят с иронией, свысока или же с опаской. Мне нравится, когда с опаской, а когда с иронией и свысока - я не люблю. Готов за это морду бить в прямом и переносном смысле.

Конечно, у нас полно недостатков. К сожалению, мы движемся назад к какой-то партократии. Иногда кажется, что ничего со времён Гоголя и Салтыкова-Щедрина не изменилось, то же самое лизоблюдство и чинопочитание. Люди общаются друг с другом в соответствии с какой-то табелью о рангах и служебной иерархией.

- Что конкретно вы защищаете?

- Нашу великую культуру и великую Победу над гитлеризмом. Мы больше всех пострадали в этой войне. А, например, в США об этом совершенно ничего не знают. Американцам настолько запудрили мозги, что они уверены: именно они победили в Великой Отечественной войне. Я как могу разубеждаю и просвещаю этих людей. У меня была большая программа с военными песнями - с ней мы вместе с оркестром Константина Орбеляна и с хором Попова объехали США, побывали в Канаде, Мексике, Европе. И везде была одинаковая реакция - люди вставали и плакали. Потому что в этих песнях присутствует незримый код боли и правды.

Владимир ПОЛУПАНОВ