Баскетболистка Ульяна Семёнова: хватит смешивать политику и спорт

— Ульяна Ларионовна, почему лучшая центровая XX века после завершения карьеры стала не тренером, а администратором?

— Я очень устала после 25 лет в спорте, когда все время на твоих плечах сборная, клуб. Сил никаких не осталось. Я просто не смогла бы стать тренером, тратить нервы на кого-то. А сейчас у меня такая работа, от которой я получаю удовольствие. Олимпийский социальный фонд Латвии я возглавляю уже 25 лет. Забочусь о бывших спортсменах, тренерах — почти 200 человек, кому надо помогать. Государство деньги выделает, спонсоров ищу. Для всех стараемся сделать что-то — кому лекарства, кому операция. Большинство из них одинокие, дома сидят круглый год, я придумываю мероприятия, собираю их вместе. В общем, каждый день есть работа, есть над чем подумать. И слава богу, что так. Потому что иначе — всё. Я когда ногу сломала и сидела 2 месяца на больничном, думала - с ума сойду от того, что ничего не могу делать. Мне друзья так и говорили: «Уля, ты всё равно впереди костыля».

— Было такое, что женская сборная Латвии по баскетболу разделась для съемок в календаре, чтобы вырученные средства передать вам на восстановление после операции?

— Не совсем так. Средства пошли баскетболисткам, игравшим в рижском «ТТТ» (самый титулованный клуб в СССР и Европе. — Ред.), всё-таки с 1958 года через команду прошло много поколений. И нужно было помочь — кому-то эндопротез, кому-то зубы, кому оптику. Какая-то сумма пошла и на меня, но я не могла потратить на себя слишком много. Ведь рядом те, с кем на площадке была рука об руку. Неужели я всё себе захвачу, а им — ничего?!

— Вы играли в Испании, во Франции. Была возможность остаться за границей?

— Мне предлагали. Но нет. В Европе я была бы одна. Я бы так не смогла. Зачем жить там, где и поговорить-то не с кем? А здесь меня уважают, любят. Столько девчонок, с кем мы вместе играли на площадке. К одной — в баньку, к другой — на день рождения. Они ко мне приезжают, меня к себе приглашают: «Уля, давай, к нам, в Москву». Эта такая вещь, которая бывает только в командных видах спорта. Я приезжала с «ТТТ» в Свердловск, Новосибирск, а местные девчонки под приезд откручивали в гостинице спинки кровати, чтобы мы могли ноги вытянуть — кровати-то короткие были. Они меня все время звали Ласта. И так нам классно вместе. Сейчас это, конечно, всё сложнее стало, визы нужны... Но мы все равно как одна семья. И я очень переживаю сейчас за Россию, за то, что устроили вокруг этого допинга. Представляю, как болезненно, когда отнимают медали, отстраняют, бойкотируют. Зачем опять политику со спортом смешивают?! Хватило уже политики в 1984 году, когда мы не попали на Олимпиаду в Лос-Анджелес, а золотая медаль мимо носа уплыла.

— Вас ведь вроде тоже в своё время звали в политику?

— Да, было. Но посмотрела я на всё это, послушала и решила — не моё. Мне бы тогда пришлось, как я говорю, шубу на себе по-другому переворачивать, лицемерить, себя ломать. А я честная. И я очень довольна, что у меня хватило ума не сунуться в это дело.

— Неужели никогда не жалели, что всю жизнь - только спорт, спорт, спорт?

— Конечно, когда меня, девчонку, забрали из деревни в спортивную школу в Риге, я даже подумать не могла, как всё сложится. Я вообще-то в детстве хотела стать врачом, представляла, как буду носить белый халат, людям помогать. Но это, знаете ли, иллюзии. Спорт у меня в крови течет. И медали наши, победы — много ли людей испытывают такие эмоции? Я и сейчас живу спортом. На работе, дома. Включаю телевизор, ноги вытягиваю и смотрю все соревнования — фигуристы, биатлонисты. Мне всё это по-настоящему интересно, понимаете?

— Ваш самый незабываемый матч?

— Наверное, финал Чемпионата мира-83 в Бразилии. Мы с американками играли — нашими вечными соперницами. Ещё до матча сидели в гостинце и думали: если проиграем, домой лучше не возвращаться — такой стыд будет. И, ой, что там творилось! Мы постоянно получали фолы, которых и в помине не было. Только повели 8 очков, судья показывает на меня и снова фол. Тихий ужас. Было понятно, что хотят засудить. Тогда в перерыве наш тренер Алексеева сказала генсеку международной федерации баскетбола: «Если нас так будут судить, вы не будете генсеком». Фолы мы получать перестаём, всё-таки слова её имели вес, она — лучший тренер мира. Но всё равно проигрываем одно очко. Остается несколько секунд до конца и тут Лена Чаусова, лапонька моя золотая, забрасывает мяч. Американки в шоке, поняли, что мы увозим золотые медали. А мы рыдаем от счастья, от того, что несправедливость такая была, так нас пытались срубить, а мы оказались на голову выше.

— А как всё-таки лучшая центровая страны оказалась без сборной?

— 30 лет уже прошло, а мне тяжело об этом говорить. Камень остался на душе. Перед Чемпионатом мира ( 1986 г.) в сборной поменяли тренера. Нашли причину и убрали Лидию Алексееву, поставили Ячменева. У меня уже билет был, чтобы лететь в Минск на сборы. И звонит врач команды: «Ульяша, ты не в сборной». У меня сердце опустилось. Как это? Я — лучшая в Союзе по очкам, по подбору мячей. Ну, мол, так в Госкомспорте решили, новый тренер сказал: «При мне Семёновой в команде не будет». Поехала на соревнования как зритель. Американки меня увидели на трибуне: «Что тут ты делаешь?» Я говорю: «Меня отчислили». Они поверить не могли, шутили: «Все! Без тебя мы тут точно станем чемпионками». Так и получилось. Я полгода не могла в себя прийти. Так обидно было. 18 лет отпахала за сборную, столько медалей. Никто даже спасибо не сказал, а о том, что я команде не нужна, врачу поручили мне сообщить. Уже потом звонили из Госкомспорта, звали: «Уля, приезжай в команду, готовиться на Олимпиаду в Сеул». Я ответила: «Нет, извините, не желаю к вам возвращаться». Вот и всё. Не хочу вспоминать даже.

— Момент включения в баскетбольный Зал славы в США — это то, что хочется вспоминать? Вы же стали первой неамериканской баскетболисткой, кто туда попал.

— Я в трех Залах славы есть (смеется). В европейском, в Зале славы женского баскетбола и в том самом известном Зале славы баскетбола в Спрингфилде. Для американцев тот, кто туда принят, — святой человек. Американский пограничник, когда узнал про цель моего визита в США, охал и говорил: «Не показывайте мне паспорт, я вас так пущу» (смеется). А я, честно говоря, когда мне только прислали документы на оформление в Зал, просто не поняла, о чём речь. Медали чемпионатов мира, Олимпиады уже есть, разве мне ещё какие-то почести положены?

И, помню, у американки спрашивают на церемонии: «Что вам помешало выиграть олимпийское золото?». А она показывает на меня: «Вот она сидит, СеменОва». И, между нами говоря, я была там самая нарядная. Шикарный костюм специально пошили. Все остальные как-то по-простому. Неловко мне было так, неужели, думаю, и вы не могли принарядиться (смеётся).

— Читала, что у вас в поклонниках был миллионер из Колумбии.

— Много каких поклонников было. Из Испании, из Бразилии. Итальянцы стояли у порога гостиниц и ждали, пока мы выйдем. Мы же самая красивая команда — сборная СССР. Или си-си-си-пи, как они нас называли. А миллионер появился, когда в Колумбии проходил чемпионат мира, лет за 60 ему было. И в салон красоты приглашал, и в ателье, чтоб пошили платья, и цветами заваливал. Я однажды игру плохо сыграла, так Лидия Алексеева сказала: «Всё, Ульяша, хватит получать цветы. Это на результатах плохо сказывается» (смеётся).

— А почему вы так и не вышли замуж?

— Ну, а когда я в году бываю только один день дома? Какой бы мужчина честно ждал меня и всё остальное? Я же видела это, как девочки, которые были замужем, страдали, звонили, плакали. Да мне даже и думать всерьёз об этом было некогда — игрок №1 в сборной, в клубе. А ещё я всегда немного в мужчинах сомневалась. Вот роста я высокого, хорошо бы быть поменьше. А вдруг он вообще хочет со мной быть только за мои заслуги, закончу играть, и бросит меня. Но я не жалею, что так всё. Я не одна. Вокруг всегда народ — и племянники, и дети у них уже, которые меня бабушкой называют. Есть для кого жить.

— И всё-таки какой у вас рост? В Википедии вот пишут — 218 см.

— Пусть пишут, что хотят. Сколько я от них нахлебалось — что от наших, что от иностранных журналистов. Знаете, я интервью теперь очень неохотно даю. Как-то приехали люди с одного канала и говорят: «Хотим про вас фильм сделать, вы же такой великий человек». И вот два дня они меня снимали — дома, на работе, я им медали свои показывала. Выходит фильм, а смысл такой: люди высокого роста — они калеки, несчастные инвалиды, которым тяжело жить. Знакомые звонят: «Уля, что они с тобой сделали в этом фильме, ужас». Как же я переживала! За что меня так? Я же человек живой! 

А те, кто гоняются за сенсациями, могут посетить архив в «Лужниках», там нас тогда всех мерили. У меня 2,09. 2,10 — если выпрямлюсь.

Виктория ХЕСИНА