Станислав Сулковский. История О.

Статья по теме

Татьяна Устинова: «Мы с мужем оба подвинулись со своих былых позиций»

Одни мужчины торопились к ней, едва успев утром выпорхнуть с супружеского ложа, другие – спешили  к Оле утолить свою страсть сразу после работы. В выходные дни график сбивался, и её ждала большая и нетерпеливая очередь.

Жены этих мужчин на Ольгу  зла не держали («Что поделаешь, работа у неё такая») и даже иногда забегали к ней с уточняющими вопросами типа «Не забегал ли мой к тебе вчера?» или «Сколько денег вчера мой у тебя оставил, а то домой только ползарплаты принес?»

Ходили слухи, что у неё серьёзный роман с приемщиком стеклотары Пашей, но глубоко интересоваться опасались: спросишь у Оли – будешь послан на словах, спросишь у Паши – будешь послан хуком слева, учитывая его двухметровый рост и афганское прошлое.

По праздникам захаживал к Оле и я. И хотя старался побыстрее оставить деньги и уйти, но всё равно не уставал поражаться тому, как умело, споро делала она своё дело, перемежая его шутками-прибаутками либо полуцензурной лексикой - в зависимости от ситуации. При этом она успевала расспросить «клиента» о личной жизни или обсудить с ним вопросы микроклимата в его семье.

В смутные 1990-е популярность Ольги по ряду причин резко возросла. По слухам, у неё были неоднократно замечены участковый милиционер и даже местный депутат - в канун своего 60-летнего юбилея…

А потом она вышла замуж и исчезла на несколько лет. Ушла в декрет. Родила. От Паши. Потом ещё раз родила.

На прежнее место работы, - а трудилась она до декрета продавщицей в винно-водочном отделе с отдельным входом при небольшом универсаме, - Оля уже не вернулась.

Её перебросили в мясной отдел без отдельного входа. Тамошняя клиентура, в отличие от жаждущих похмелиться мужиков, благосклонностью не отличалась. Бабульки то и дело норовили окончательно расшатать её нервную систему. Плюс  о ней стали всё чаще писать в книгах, точнее, в одной – «Жалоб и предложений», при этом жалобы были разнотипными и попадающими под любую статью Гражданского кодекса, а предложения по её дальнейшему трудоустройству – одинаково кардинальными.

Последней каплей для неё стало обязательное требование носить персональные бейджики. По её мнению, это был позор для советской системы торговли. Бейджик позволил, однако, выяснить, что у неё отчество Петровна и олигархическая фамилия. Оля прятала его в складках своей необъятной груди и норовила перевернуть.

Она плюнула на всё. Ещё раз ушла в декрет. Ещё раз родила. На этот раз уже не от Паши.

Потом я переехал. А на днях вновь оказался в этом универсаме. Его уже поглотил крупный сетевой ретейлер. Так что прежнего названия и винно-водочного отдела с отдельным входом уже нет. Зато на зале есть слегка побитая годами, родами и  алкоголизмом  двоих мужей Ольга Петровна  с неизменной химзавивкой, зычным голосом и перевернутым бейджем на груди, и её дочь от первого брака  - за одной из касс.

И мужики теперь захаживают к ним обеим.

Жизнь продолжается!