Что принесла мирная революция Магдебургу?

Статья по теме

Вячеслав КОСТИКОВ: На какие силы надеяться народу?

Главная черта архитектора – это натуральность зданий. Как и все живое, здание должно гармонизировать с природой. Но еще 20 лет назад, Магдебург был серым заводским центром округа – безликим, как остальные города ГДР.

Пасторы-политики

- ОТСЮДА началась революция в Магдебурге, - указывает пастор Гизельхер КВАСТ на памятник жертвам первой мировой войны в кафедральном соборе.

В начале 1980-х годов в ГДР формировалось движение за мир. Члены пацифистских организаций вскоре превратились в оппозицию существовавшему диктаторскому режиму Эриха Хонеккера. А в условиях тотального контроля собираться на квартире они не могли – это считалось незаконным. Церковь же, несмотря на гонения, всегда продолжала действовать. Она и стала прибежищем оппозиции.

Осенью 1989 года богослужения претерпели изменения. Если обычно на молитву приходило 50-100 человек, то с обострением политического кризиса в стране, в церковь как единственное свободное место, стали стягиваться тысячи человек. 9 октября, за месяц до падения Берлинской стены, в магдебургском соборе собралось 4 500 человек. А вокруг собора стояла 10-тысячная блокада из полицейских и военных. Ежедневно к собору стали стягиваться многотысячные демонстрации. 6 ноября на площади между собором и ратушей стояло уже 60 тысяч горожан. На следующий день, бургамистр Магдебурга покинул свой пост. А еще через день пала Берлинская стена – символ, разделявший мир на две части.

- Многие пасторы, как наиболее активные общественные деятели, потом пошли в политику, - рассказывает Гизельхер Кваст. – Пока не появились новые политические силы, церковь выполняла функцию политического института.

Восток догоняет Запад

ЮРГЕН Шарф, лидер парламентской группы Христианского демократического союза в ландтаге (земельном парламенте), во власти – с самого начала объединения Германии. Он вырос в религиозной семье, а значит, вплоть до 1989 года ему приходилось быть двуличным: покажи свои намерения на людях - сразу кто-нибудь сдаст в Штази. Со времени свержения режима активные и думающие люди, наоборот, стали востребованы. Поэтому с 1990 года господин Шарф работает во власти.

- За 20 лет в Восточной Германии очень много сделано. Конечно, остался высокий уровень безработицы. Но это смотря с кем сравнивать: в некоторых старых землях Западной Германии, например в Рурской области, без работы сидит больше людей, чем у нас. Производительность в среднем достигла 70-80% от уровня западногерманских предприятий. Хотя в тех областях, где были построены новые заводы, продуктивность даже выше, чем на западе Германии. Зарплата – тоже 80% от западной. Но с этого года на госслужбе она должна уже выравняться.
Юрген Шарф говорит и о миграции: до сих пор сохраняется тенденция к выезду из восточных земель в западные. Хотя она уже не такая повальная. В первые годы объединения из Восточной Германии в Западную переехало до 30% населения. Но наличие в городе университета и развитой индустриальной структуре, притягивающих людей в город, дает надежду депутату на «светлое будущее».

Центр дискуссий

СМЕНУ власти в 1989 году приветствовал и редактор отдела политики газеты «Фолькштимме» Штефен ХОНИГ, который тогда был молодым журналистом в отделе экономики.

- В конце 80-х годов уже было очевидно, что экономика ГДР разваливается. Но для государства важнее была не сама экономика, сколько идеология в экономике. Моему редактору не требовалась аналитика - нужны были сухие факты. И только те, которые выгодны нашему издателю - СЕПГ.

После свержения Хонеккера, журналисты переизбрали редактора. Большинство журналистов, поддерживавших политику СЕПГ, были вынуждены уйти из профессии. Некоторые, из тех, кто поносил капитализм, сами организовали частные фирмы.

Газета же «Фолькштимме» от государственного учредителя попала в руки частного издателя. Как и многие остальные газеты в Восточной Германии, она стала принадлежать владельцу из Западной Германии. Владелец назначает и редактора.

- Нашего редактора назначает владелец газеты в Гамбурге. Но он не из тех, кто учит нас нашей же истории. Если дело касается ГДР, он сначала спрашивает журналистов, как это было.

Как и остальные газеты, «Фольштимме» за 20 лет много потеряла в тираже. С другой стороны, газета «потолстела» и стала более содержательной. Если раньше комментариев в ней вообще не было, сейчас без оценок положительных и отрицательных сторон очередного события не обойтись. Самым же главным завоеванием свободной печати Штефен называет то, что газета превратилась в центр дискуссий:

- Это то, о чем мы мечтали в ГДР. В газете собирается вся информация – хорошая и плохая. А люди потом сами делают для себя выводы.