Без последствий? Годовщина катастрофы на ЧаЭС: вопросов меньше не стало

Вансит Шагиев работал в непосредственной близости к аварийному 4-му блоку реактора в мае-июне 1986 года. Из 20 членов его команды половины уже нет в живых. У него многочисленные заболевания. Но межведомственные экспертные советы не находят причинно-следственной связи его инвалидности с той работой, а суд не принимает этот спор к рассмотрению.

- Нас командировали на ЧАЭС распоряжением Минпромстроя БССР и приказом объединения «Автоспецтранспорт» для работы на автобетоносмесителях, - рассказывает ликвидатор. - Отказаться, в принципе, было возможно - мы понимали, куда едем. Но мне тогда было 40 лет, и я подумал: «Дети у меня уже есть, а работать там кому-то надо» и поехал. В течение месяца по 5 часов в день мы работали у самого реактора: подвозили бетон и высыпали вокруг 4-го блока, а два радиоуправляемых японских трактора эту смесь утрамбовывали. Никакой защитной «свинцовой» одежды нам не выдали только обычные комбинезоны. Из профилактики - стакан кагора на обед и ужин. Многое там повидал, в том числе скоропостижные смерти. На моих руках умер врач из Харькова…

Общее заболевание

- Пока там работал, никаких недомоганий не испытывал, только першение в горле, - продолжает Вансит Шагиев. - Первые признаки ухудшения здоровья почувствовал примерно через полгода: стала кружиться голова, немела левая половина тела, темнело в глазах. Поставили диагноз «динамическое нарушение мозгового кровообращения». Об этом в поликлинической карточке есть запись за 1987 год, которую сегодня никто не принимает во внимание. В 1993 году, когда я находился на лечении в Аксаковщине, мне предложили пройти комиссию для оформления инвалидности как ликвидатору. Но тогда я отказался, зная, что с инвалидностью не смогу работать водителем, и решил отложить это на крайний случай. Работал до 2010 года - до 65 лет, хотя периодически случались приступы, уже стал плохо ходить, все зубы разрушились. Совсем плохо стало в 2013 году: правый глаз перестал четко видеть, «скорая» за один месяц 4 раза забирала меня в больницу. Тогда я и решил оформить инвалидность в связи с последствиями работ на ЧАЭС. Но мне врачи отказали: мол, это общие заболевания. И тогда, и сейчас все нужно доказывать с боем.

Ванситу Шагиеву уже не в первый раз приходится отстаивать свои права. В 1995 году собес отказал ему в назначении пенсии по возрасту на льготных условиях, ссылаясь на отсутствие документов. Документы, в частности, путевые листы, действительно были уничтожены предприятием, так как срок их хранения составлял 3 года. Интересно, сколько людей не смогли доказать свое участие в ликвидации последствий катастрофы по этой причине? Как можно было уничтожать документы в тот важный период? Но тогда суд разобрался в ситуации, вызвал свидетелей и встал на сторону ликвидатора - признал его право выйти на пенсии в 50 лет. Этот факт говорит о многом. По законодательству того времени участникам ликвидации, занятым на работе в 10-километровой зоне в 1986 году или не менее 10 суток в 1987 году, пенсия по возрасту назначалась с уменьшением возраста на 10 лет. Можно представить себе вредность работы, если за 10 суток пенсионный возраст снижали на 10 лет! Поэтому сегодня так сложно понять, как можно не найти причинно-следственной связи заболеваний с работами в тот период и почему ликвидаторам приходится ее доказывать через суды.

За работу на аварийной ЧАЭС Вансит Шагиев получил тысячу советских рублей. Сегодня его пенсия - около 4 млн. Никаких льгот на лекарства у него нет. 30-летнюю годовщину аварии мы по-прежнему встречаем с вопросами.

P.S. Анатолий Ефремов - один из тех 20 человек, кто еще жив. Передвигается только на костылях из-за артроза суставов. Он рассказал «АиФ», что через год после работы по ликвидации последствий катастрофы у него стали болеть суставы, в итоге в 2005 году он получил III гр. инвалидности, в 2012 г. - II гр., но тоже «без причины» - по общим заболеваниям.