Пригрел на груди. Учёный привез из Китая змей в коллекцию и жену

От учёного с мировым именем, в очках с толстыми стёклами, автора нескольких открытий, не ждёшь таких признаний. Мы встретились в посёлке Сычёво под Волоколамском, в питомнике Московского зоопарка, лаборатории узорчатых полозов. «Вот этот-то полоз и изменил всю мою жизнь...» - говорит он. И дальше без утайки и оглядки рассказывает не столько про науку, сколько про любовь. На фоне извивающихся в руках змей.

...Ещё в детском саду он начал коллекционировать бабочек: вместе с воспитательницей прикалывал их к изнанке обувной коробки, а тех, что ещё были живы, выпускал по 100 штук в форточку налюбовавшись. На первом курсе биофака на балконе у Рябова уже жил уж обыкновенный. К концу учёбы за плечами первые экспедиции в Азербайджан, Туркмению - вся родительская трёхкомнатная хрущёвка в Туле была отдана под домашний зоопарк: 100 змей! Когда затевался Тульский экзотариум, перед Рябовым стояла амбициозная цель: собрать крупнейшую в Европе коллекцию. Он её собрал. Коллекция стала крупнейшей в мире... Узорчатый полоз тогда уже занимал все его мысли - но он ещё не знал, к чему это приведёт.

«Руби палец!»

Вдоль стен - стеллажи с пластиковыми коробками: дырочки для воздуха просверлены вручную - изобретённая Рябовым система «хранения» змей. Под тысячу особей. Отдельная лаборатория - полозовая. Он выдвигает ящик за ящиком, и они обвивают его руки: лимонные, апельсиновые, в крапинку, точечку, переливающиеся оттенками бурого, изумрудного, бордового... «Представляете, и всё это один и тот же вид! Меня так захватило это разнообразие, что я решил изучить узорчатого полоза досконально. Но все мои изыскания заканчивались на границе с Китаем, где их ареал только, можно сказать, начинал шириться. Я списывался с тамошним знаменитым стареньким профессором, он прислал фотографии, но разве это могло мне помочь? Возможности по­ехать в Китай лет на 10, чтобы изучить их популяцию, не было, и я отчаялся... Как вдруг оказался там на научной конференции. Профессор - под 80 лет - меня узнал: «О, Сергей, Тула, пряники!» И сказал, что у него как раз есть аспирант, который занимается именно узорчатым полозом. Утром аспирант прилетел на самолёте из Пекина. Когда я его увидел, у меня пол ушёл из-под ног». Это была Сяо Хэ. «Я сразу понял, что это моя будущая жена».

Сергей верил голосу. Однажды этот голос его уже спас.

- Один раз в питерском институте меня укусила африканская шумящая гадюка, - рассказывает учёный. - Её яд настолько токсичен, что его хватает на то, чтобы не только переварить, допустим, мышь, но и на то, чтобы полностью растворить человека изнутри... Рука у меня раздулась, стала размером с ногу, почернела, полтора суток я был на грани. Переливали кровь. Спасли...  

Спустя некоторое время в Тульском экзотариуме Рябова укусила в фалангу пальца габонская гадюка. 

- Я понял сразу - это конец. Почувствовал, что словно дух из меня вышел, поднялся к потолку, увидел, что я, оставшийся на земле, сейчас умру. Потом ощутил, как кто-то словно заталкивает меня обратно в тело и говорит: «Руби палец!» Сторож сбегал за топором (прошло уже 50 секунд после укуса!) - я положил руку на порожек, и тот аккуратно отмахнул мне средний палец. 

Его укусят потом ещё не раз. Предложение своему «Маленькому лотосу» - так переводится имя любимой с китайского - он будет делать, укушенный неописанной островной куфией...

- На 4-й день после укуса куфии меня хватает удар: близко к мозгу подошли 4 тромба, два смертельно опасных. А мне предстоит поездка в Китай, меня ждёт Сяо Хэ... Долгое время мы были только коллегами, работали с полозами, она приезжала в Тулу, я - в Пекин... А потом поняли, что не можем друг без друга: я не мог заснуть, если не «уложу» её спать по скайпу, и она не могла заснуть без моего «Спокойной ночи!».

Они сидят, взявшись за руки, гладят друг другу ладони, как школьники, под столом. У неё длинные распущенные волосы, бамбуковые палочки в руках, она говорит с мужем по-английски, а он в свой англий­ский нет-нет да и вставит русское «Мой котёнок».  

- Нет, это было не как в сказке, - говорит Сяо Хэ. - В нашу первую встречу я просто подумала: «О, да он хороший парень», - не более. Когда Сергей признался мне, я испугалась... Но он был так расстроен, и мне не хотелось, чтобы он умер от любви...»

Шансы 50 на 50

Домашний паровой хлеб, рыбный суп с редькой и грибами, говяжья печёнка с соусом - в доме Рябовых готовят по-китайски. Питомник Московского зоопарка, зажатый в кольце подмосковных дач, где в вольерах под открытым небом живут рыси, ирбисы, тигры, журавли и белые медведи, стал домом и для этой семьи. Они продали квартиру Сергея, на балконе которой когда-то поселилась его первая змея, для того чтобы пополнить коллекцию, закупить змей и стеллажи. И поселились в длинном узком строении общежития питомника: одна комната и крохотная кухня. «Змеи - это наша жизнь, и мы не хотели жертвовать годами, ожидая милостей, и менять её, поэтому продали квартиру, - объясняют они. - Из экспедиций я привожу новые редкие виды, которые мы изучаем и выводим потомство».

- После укуса куфии я полетел в Пекин и не надеялся приземлиться живым: врачи говорили, мои шансы 50 на 50. Я уже поставил на себе крест, с Сяо Хэ про будущее не заговаривал... Мы были на Великой Китайской стене, когда мне вдруг полегчало, в голове всё прояснилось, я понял, что самое страшное позади и буду жить. И сразу спросил её. А она ответила, что хочет быть всегда вместе, - продолжает он свой рассказ.

Её родители были против: 20 лет разницы, далёкая Россия... «Сяо Хэ рассказывала мне, как они каждый день приводили ей женихов на просмотр, только бы не этот русский...» Она устала от ссор, устала от поисков работы: «В Китае работа есть - но не для такого количества людей», - и поехала за мужем легко: «Я любила его, и я любила змей». Они вместе работают, пишут научные статьи, выводят новые виды. Сяо Хэ сидит в лаборатории с микроскопом, делает анализы, следит за инкубаторами.«Я их называю «рашен технолоджи»: мы выводим змей в старых советских холодильниках», - смеётся она. «Моя цель - создать коллекцию редких видов, тех, которым угрожает исчезновение: сохранить их, получить потомство», - объясняет её муж. Вьетнам, Кунашир, Индонезия - рискованные и дорогостоящие экспедиции, из которых Сергей привозит свои редкие виды. Дома его путешест­вия ограничиваются ближним кругом: вдвоём с женой ездят на велосипедах за окаменелостями на карьеры и раз в месяц в супермаркет в В­олоколамске. 

- Я немножко пере­живаю за Сяо Хэ: привёз её из столицы в нашу глушь... Но она говорит, ей всё нравится. С родителями мы помирились, когда Сяо Хэ защитила док­торскую диссертацию: они сказали, что примут нас, если она продолжит научную карьеру. И вот теперь у нас в семье есть доктор наук.

Доктор наук накрывает своей ладонью изувеченную руку мужа, и Рябовы рассказывают мне про австралийских синеязыких сцинков: «Люди относятся к рептилиям плохо, боятся их. А ведь они могут быть преданными: например, ящерицы синеязыкие сцинки - е­сли машина давит одно­го из супругов, переползающих дорогу, второй ложится рядом и ждёт следующего автомобиля...» 

Под столом руки Сяо Хэ и Сергея сплетаются. Как полозы, однажды соединившие их.

Иван ПОЛЫНИН