Константин Лавроненко: на смену открытости приходит жестокость

Наивно, но правда...

Сергей Грачёв, «АиФ»:​ - Константин, недавно в прокате прошла картина, снятая по легендарной книге 70-х годов «Территория». Её герои - романтики, живущие мечтой. А есть ли такие сегодня?

Константин Лавроненко: - Это мы представляем героев «Территории» романтиками. На самом деле это очень жёсткие, бескомпромиссные, но в то же время очень открытые, честные люди. Они абсолютно не приемлют какую-либо фальшь, полуправду - всё то, что заполняет нашу жизнь сегодня.

Такие люди есть и сейчас, пусть их, может быть, и меньше… И с точки зрения обывателя они кажутся не совсем нормальными. Их ненормальность может порой проявляться даже в том, что для них такие понятия, как честь, достоинство, взаимовыручка, порядочность, стоят на первом месте. Хотя в нашей сегодняшней жизни укореняются совершенно другие ценности и приоритеты.

- В советские годы, пусть не без помощи пропаганды, были воспеты и романтизированы профессии полярника, геолога, строителя БАМа. Почему сегодня нет профессий, которые бы казались подрастающему поколению романтичными? Чиновник, модель или бизнесмен, стать которыми мечтают сегодняшние выпускники школ, - это всё далеко от романтизма.

- Мы можем сожалеть об этом, но цивилизационные, общественные и какие угодно другие процессы не остановить. Естественно, приоритеты в выборе профессии меняются. Сожалеть приходится только об одном - что на смену детской наивности и открытости приходят жёст­кость, жестокость. О какой уж тут романтике говорить?..

Но во все времена старшее поколение вздыхает о том, что, мол, в наше время было лучше... И нам тоже жаль, что наши дети, внуки не увидят и не прочув­ствуют всего того, чем дорожили мы, люди советского поколения. Но ничего нельзя вернуть в том виде, в каком оно уже было.

С другой стороны, у нынешнего поколения формируется свой мир, в котором есть и положительные, и отрицательные моменты. И наши дети тоже будут вспоминать о нём с некоторой ностальгией. Хотя нам сейчас сложно понять, как можно с ностальгией вспоминать время, в котором на первом месте стоят прагматизм и деньги.

Время фальши

- В нашей жизни всё меньше остаётся места самопожерт­вованию, подвигу. Поэтому люди мельчают. С этим вы согласны?

- Подвиг - он ведь может быть громким, а может быть тихим, почти незаметным для большинства. Например, тысячи людей в стране посвящают свою жизнь уходу за тяжелобольными. Подвиг ли это? Подвиг! Только о таких подвигах мало говорят и пишут в газетах. Финансовая озабоченность поглотила всех вокруг, и на этом фоне, как я уже говорил, такие люди кажутся скорее странными.

А по большому счёту, не хочется, чтобы в подвигах была потребность и необходимость. Не хочется, чтобы то и дело, рискуя жизнью, нужно было вытаскивать кого-то из огня, спасать тонущих и так далее. Хочется просто наслаждаться гармонией жизни, общением друг с другом, а не сражаться в словесных баталиях, поливая друг друга грязью и помоями.

Но об этом можно только мечтать, поскольку мы живём в сумбурном мире, который очень быстро меняется. Социальное расслоение во всём мире стало настолько ярко выраженным и очевидным, что место героизма всё чаще занимают фальшь, подмены и полуправда. Мы не доверяем порой не то что друг другу, но и самим себе. Видишь, например, человека, просящего милостыню, тянешься за кошельком, а сам думаешь: «Не обманывает ли он меня? Действительно ли нуждается в помощи или у него это бизнес такой?» Или, скажем, тонет человек… Окружающие скорее достанут свои мобильные телефоны и станут снимать происходящее, чем кинутся в воду. Каждый про себя думает: а вдруг розыгрыш, а почему я? Нас так часто обманывали на всех уровнях, что мы уже во всём подсознательно склонны искать подвох. Наша духовная жизнь изменилась, конечно, не в лучшую сторону. Но не всё так беспросветно, как может порой показаться. Это я говорю как оптимистический реалист.

- А что вам даёт повод для оптимизма?

- Сама сущность человека. В критические моменты жизни он способен преодолеть невозможное.