Репрессии как форма управления. Французский ученый делится новыми фактами

Французский историк Николя Верт более сорока лет занимается историей СССР, в частности исследованием сталинизма.

Первая его книга «Быть коммунистом в СССР при Сталине» вышла в 1981 г. С тех пор были написаны более 20 книг - некоторые из них переведены на русский язык. А в 90-х годах во многих вузах бывшего Советского Союза даже учились по книге Верта «История советского государства» за неимением достаточного количества альтернативных учебных пособий.

Николя Верт периодически приезжает в Минск - город, в котором он вместе с женой в 70-х годах ХХ века преподавал в Институте иностранных языков. В один из таких приездов корреспондент «АиФ» посетил его публичную лекцию «Сталинские репрессии», где историк поделился фактами о том периоде истории, о котором мало знают, и многому, что выливается на белый свет, не хотят верить. Но ученый оперирует только фактами, добытыми в архивах.

Массовые репрессии

- Можно сказать, что в сталинское время массовые репрессии были главной формой управления обществом и государством. Как показывает судебная статистика, которую мы нашли в архивах, подавляющее большинство приговоренных к лишению свободы и принудительному труду не были уголовниками в общепризнанном смысле этого термина, - делится Николя Верт. - За мелкие кражи буханки хлеба, колосьев на колхозном поле, нескольких килограммов яблок, совершенные впервые и, как правило, в условиях страшной нужды и даже голода, получали от 5 до 10 лет лагерей.

Трагическая ночь. Более 100 человек было расстреляно в Минске органами НКВД Подробнее

Массовость разного рода репрессий поражает: например, с 1940 по 1953 г. к лишению свободы были приговорены более 15 млн человек, еще 20 млн - к исправительно-трудовым работам и другим более мягким мерам наказания. При этом цифры подлинно уголовных преступлений следующие: около 10 тыс. осужденных за год за умышленные убийства, от 3 до 5 тыс. - за изнасилования, от 10 до 15 тыс. - за разбой и грабеж.

Чисто политические репрессии по знаменитой ст. 58 УК составляли сравнительно небольшую долю всех осужденных.

Наказание голодом

Самой большой по количеству умерших (ученые называют миллионные цифры. - Прим.) была категория жертв голода, который постиг в основном в 1931-1933 гг. Украину, Кубань, Дон, Поволжье, Казахстан, Западную Сибирь, Урал и даже южные части Беларуси. Жертвы голода - тоже жертвы массовых репрессий, поскольку голод в руках Сталина и партийного руководства был орудием нанесения, как объяснял сам Сталин в письме Шолохову, сокрушительного удара по хлеборобам, которые вели «тихую» войну с советской властью.

(Цитата из письма Сталина Шолохову: «…Уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию - без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), - этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов…

«Рыси ели людей». Чешская пенсионерка 17 лет выдает себя за узницу ГУЛАГа Подробнее

Конечно, это обстоятельство ни в какой мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло показаться издали...»)

Статья по теме

«Спекуляция и расхищение имущества». За что сидели основатели «Спартака»?

В действительности голод стал при Сталине коллективным наказанием, репрессией за так называемый саботаж со стороны колхозников, которые были не в состоянии выполнить непосильные и нереальные государственные планы по заготовке хлеба, мяса, молока, картофеля и других продуктов сельского хозяйства и животноводства. Как писал в одной из своих научных статей историк-аграрник Виктор Данилов, «голод начала 30-х гг. был организованным. Его целью было сломать крестьянское сопротивление колхозному строю».

Перевыполнили план

Беспрецедентная деградация в первой половине 30-х гг. условий жизни подавляющего большинства крестьян, подвергнутых коллективной, культурно-социальной, экономической и психологической травме из-за насильственной коллективизации, породила целый ряд новых форм социального неповиновения: отказ от работы, мелкие кражи и др. В городах, где в период с 1929 по 1933 г. уровень жизни рабочих упал на 40% на почве дефицита продуктов широкого потребления, стали процветать мелкое жульничество, воровство, спекуляции. В условиях, когда магазины были пусты, заводы становились для рабочих местом растаскивания и отоваривания. Все эти проступки крайне сурово карались государством - массовыми и произвольными арестами сотен тыс. людей, которых зачастую не успевали судить.

Историки долгое время не могли объяснить, почему по всем данным в 1934-35 гг. резко снизилось количество приговоренных и отправляемых в тюрьмы людей. Оказывается, в начале 1933 г. в переполненных по всей стране тюрьмах, рассчитанных на 200 тыс. человек, оказались более 800 тыс. Вакханалия беспорядочных массовых репрессий начала 30-х настолько дезорганизовала всю карательную систему, что руководство партии и правительство были вынуждены на время притормозить массовые репрессии - ненадолго, на пару лет.

Андрей Сидорчик: Почему Солженицын — писатель, а не историк? Подробнее

Новые тенденции

Начиная с 30-х гг. можно проследить постепенную профессионализацию массовых репрессий, а также совершенствование организации и технологий депортации. В начале 30-х репрессии против кулачества проводились в духе классовой борьбы с широким участием крестьянской бедноты и разного рода активистов, при этом часто данные кампании приводили к перегибам, присвоению частными лицами имущества раскулаченных, сведению счетов, неконтролируемым последствиям. Однако уже с 1933 г. массовые операции по изъятию так называемых социально чуждых, вредных элементов приобретают более профессиональный, сугубо полицейский характер без участия каких-либо активистов. Эта эволюция завершается массовыми операциями 1937-38 гг., являвшимися секретными, ведомственными, проводившимися сотрудниками НКВД.

И если в начале 30-х гг. раскулачивание и депортация были крайне плохо организованы и часто завершались просто выгрузкой депортированных семей среди тайги или степи без всякой предварительной подготовки к приему со стороны местных властей, то спустя 10 лет организация массовых депортаций стала намного эффективнее и профессиональнее. Например, когда в феврале 1944 г. депортировали 500 тыс. чеченцев и ингушей, это произошло в течение 6 дней при участии не менее 119 тыс. представителей спецвойск НКВД.

Статья по теме

80 лет пику массовых репрессий. Есть ли риск возрождения тоталитаризма?

Также в 40-х гг. постепенно стихают репрессии, направленные против классовых врагов. Яркий пример этой тенденции - сменившийся состав спецпереселенцев: если в первой половине 30-х их подавляющее большинство составляли бывшие кулаки, то в начале 50-х 90% спецпереселенцев - представители так называемых наказанных народов. Это было закономерно: сталинский режим с конца 30-х считал, что классовые враги в основном были разгромлены, и главной задачей теперь стало прочное укрепление советской многонациональной империи. Более того, массовые репрессии со временем вышли далеко за рамки репрессивной системы как таковой и «заразили» все сферы хозяйственной, общественной и даже духовной жизни. Например, в 1942 г. обком партии Якутской АССР постановил перевести 30-40 колхозов Чурапчинского района на устав рыболовецких колхозов и переселить их на Крайний Север в районы рыбной ловли. В первую же зиму умерли около 2 тыс. переселенцев. Обратно людей начали переселять в 1944 г., а в 1947-м разрешили вернуться всем, кто выжил. Против чурапчинских крестьян никогда не выдвигались ни политические, ни какие-либо другие обвинения, их не лишали гражданских прав, и это переселение даже не было репрессией. Но подобных примеров можно привести немало.