Девочка в красном. История портрета длиною в жизнь

Тогда Камушке, как звали Камиллу домашние, было всего пять лет. Через шесть лет её жизнь превратится в кошмар, а пока - кружевные воротники, лаковые туфельки, няня, уроки фортепьяно. Сегодня Камилле Максимовне 87 лет. Знаменитый портрет исчез из её жизни 70 лет назад, а встретилась она с ним благодаря заметке в «АиФ».

Дочь врага

Художник Пётр Кончалов­ский был близким другом отца Камушки, композитора и коллекционера западной живописи Максима Бенедиктова. В их большой московской квартире, где стен гостиной не хватало для полотен в тяжёлых рамах, картины висели даже в прихожей. Кроме аромата пирогов в доме часто витал смолистый запах скипидара и стружки. Отец снимал копоть с найденных бог знает где старых холстов и с удовольствием мастерил к ним рамы. Среди его гостей бывали танцоры Большого театра, актёры МХАТа, искусствоведы, литераторы, художники, эстрадные певцы.

Детство Камушки оборвалось в мае 1937 года. Отца арестовали ночью, конфисковали коллекцию живописи, всю мебель, рояль, опечатали комнаты. Портрет девочки кисти Кончаловского оставили - образ дочери шпиона никому не был нужен. Вскоре мама отдала картину на хранение знакомым, завернув её в драповое пальто мужа.

Приговор композитору не смягчило даже то обстоятель­ство, что пятнадцать лучших полотен он передал ещё до ареста в дар Музею изобразительных искусств им. Пушкина. Родным солгали, что он осуждён на 10 лет без права переписки. На самом деле человека, чья квартира и коллекция приглянулись кому-то, кто мог распоряжаться человеческими судьбами, расстреляли уже через два месяца, в день оглашения приговора.

Его жену приехали арестовывать также ночью. Её вину и доказывать не требовалось: жена врага народа. Дали десять лет мордовских лагерей, чтобы исправилась. Одиннадцатилетнюю Камушку арестовали следом, вытащив спящего ребёнка из кровати. Бросили в ситцевом платьишке в автозак, где в темноте слышалось чьё-то дыхание. В тюрьме у девочки взяли отпечатки пальцев, сфотографировали для дела анфас и в профиль с табличкой на груди - на ней буквами на деревянных плашках набрали фамилию «преступницы». Сколько дней она провела в камере, помнит плохо. Если бы не хлопоты популярнейшего в те годы актёра МХАТа Ивана Москвина - друга Бенедиктовых, девочку отправили бы в лучшем случае в детский дом. А так нашли тёток - сестёр матери и с трудом добились разрешения на передачу им детей на воспитание. И Камушка с малолетней сестрой оказались на иждивении у род­ственников.

Последние каникулы

Камушка перешла в девятый класс, когда, поднимая пыль босыми ногами, по дачному посёлку промчались мальчишки, вопя: «Ура, началась война!» Москвичей эвакуировали целыми трудовыми коллективами. Соседи предложили девочкам ехать вместе с заводом, на Волгу, под… Сталинград. Тогда никто и не подозревал, какое пекло начнётся там вскоре. Выбирались из этого пекла уже не поездом, а на повозках, запряжённых быками. В Саратовской области, куда они добрались, всю молодёжь старше 15 лет собрали на вокзале. Ничего не объясняя, грузили в товарняки и везли три недели на восток. Будущую рабочую силу заселили в освободившиеся сибирские лагеря для заключённых. Тех, кто пытался бежать, ловили и судили. Остальных учили разбираться в чертежах и вытачивать детали на допотопных станках.

Голод и мороз - это то, к чему было невозможно привыкнуть. Кожа намертво прилипала к оледеневшим ручкам станка. Раны не заживали месяцами. Пальцы бинтовали и работали дальше. Однажды, когда Камилле сняли засохшие бинты, на  тряпочке оказался кусочек отболевшей кости. Один пальчик так и остался навсегда короче. Работали с одним выходным, который давали раз в две недели. Заработанных денег хватало на картошку, которую растягивали, как деликатес, на три дня. За место на чугунной плите надо было ещё побороться. Дольки картошки жарили, втиснув между чужих кастрюль.

Когда война кончилась, ­уехать домой с завода просто так было нельзя. Каме за успехи дали отпуск. В 1946 г. вернулась из заключения мама. Прежнюю красавицу в матери было не узнать. На голове шаль, связанная из ниток, что надёргали из лоскута солдат­ской шинели, на ногах самодельные боты из тряпья. В глазах - страх. Жене врага народа нельзя было жить в Москве, на работу не брали. Снимая угол в деревенском доме в Калужской области, она перелицовывала чужие вещи, штопала, латала за хлеб или миску супа. Людьми второго сорта чувствовали себя и её дочери. Даже после полной реабилитации родителей, после десятков лет, прошедших со времён репрессий, Камилла Максимовна старается говорить о прошлом скупо, с осторожностью. Она уверена, что до сих пор есть люди, которые брезгливо относятся к репрессированным. Может быть, ей действительно об этом извест­но больше, чем нам? Сейчас, несмотря на возраст, Камилла Максимовна возглавляет общественную организацию помощи репрессированным в одном из районов Москвы.

Осколки счастья

Но всё же остались на свете и порядочные люди. Друзья отца помогали не раз. Помогли вернуться из Сибири в Москву, поступить в техникум, выучиться на инженера. Она всю жизнь проработала на одном месте, за кульманом конст­рукторского бюро. И женское счастье её не обошло. Большая часть мужчин, которые должны были жениться на девушках её поколения, погибла на фронте. Но Камушка встретила своего прин­ца - с лихим чубом, грудь в медалях, отчаянного, весёлого. В замужестве Камушка Бенедиктова стала Камиллой Шмарыго. Но через три года осталась вдовой с крошкой-дочкой на руках. Муж умер от сердечного приступа прямо у неё на глазах, в солнечный воскресный день, на берегу реки. Больше Камилла Максимовна замуж не выходила. Говорит, что так и не смогла никого полюбить.

Несколько лет назад в «АиФ» она прочитала заметку про фонд, который собирает наследие Кончаловского. «А нет ли у вас телефона фонда, чтобы спросить об одной картине?» - написала она в газету. Мы ответили, телефон нашли. И оказалось, что портрет, который когда-то тётка продала, чтобы купить еды, цел! Камилле Максимовне  так хотелось иметь хотя бы фото картины! Чтобы вновь увидеть - не себя, нет, а орнамент ковра и плюшевую скатерть, японскую куколку с фарфоровым лицом, зайца в жилетке, которого мама без конца штопала. Ей так хотелось заглянуть в безмятежное детство, когда все ещё были живы.

Фонд подарил Камилле Максимовне фотокопию картины. Спустя 70 лет девочка в красном платье смотрит на своих внуков и правнуков глазами-смородинами, доказывая, что чудеса в жизни всё же бывают. Надо только научиться терпеливо ждать!

Наталья Бояркина