Увалень. Дуэлянт. Бабник. Александр Пушкин и женщины, окружавшие его

Ровно 215 лет назад, 6 июня 1799 г., Москву расцветили праздничный салют и торжественная иллюминация. Повод был достойный — у императора Павла I родилась внучка. Но муза истории Клио — дама капризная. Сейчас задним числом мы догадываемся, что салютом-то нужно было встречать совсем другого новорождённого: в тот же день и практически в тот же час родилось «наше всё». То есть Александр Пушкин. Но Россия, а после неё и весь мир узнают о том, что на свет появился гений, лишь много-много лет спустя. Таков удел гения — опережать своё время.

«Откуда мы родом?» — спрашивал Антуан де Сент-Экзюпери. И сам же отвечал: «Мы родом из детства, словно из какой-нибудь страны». К сожалению, карта страны дет­ства Пушкина похожа на какой-нибудь средневековый листок, где слева — белые пятна, справа — земли людей с пёсьими головами, а снизу — щекастая рожа бога ветров Зефира. Правды о самом интересном, самом важном периоде, который писатель Корней Чуковскийназвал «от двух до пяти», мы знаем крайне мало.

Забавно, что сам Пушкин восставал против автобиографий. «Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? Чёрт с ними!.. Он бы лгал и хитрил...» — писал он Вяземскому. И добавлял: «Будущий мой биограф сам обо всём позаботится».

Ну что ж, позаботились на славу. Тот же Вяземский пишет, что отец Пушкина Сергей Львович был скуп до жадности. Что хозяйство велось кое-как, воспитание детей было беспорядочным, а местами и грубым. Что «даже руку матери Саша целовал с принуждением».

Это всё — и «жадность», и «грубость», и «нелюбимый сын» — прочно вошло в биографию Пушкина. И всё это не более правдоподобно, чем существование людей с пёсьими головами. В своё время Александр Сергеевич спохватился. И даже начал в 1835 г. составлять планы собственных биографических записок. Но написать их не успел. Так что восстанавливать справедливость придётся нам.

«Добрая подружка» — это кто?

Со школьной скамьи нам известно, что Пушкина пестовала няня Арина Родионовна. А вот имя матери мало кто помнит. Знают имя отца, дяди. Вспоминают даже о его пращуре — «арапе Петра Великого». Мать, Надежда Осиповна, в стороне. Зато няня — в первом ряду. Прежде всего как «добрая подружка бедной юности моей». И как вдохновительница его творчества. Но!..

Пушкин был очень точен. «Юность» означает именно юность, а не детство. Потому что сказки Арины Родионовны он записывал и обдумывал в период где-то до 1820 г. А вот до 5 лет за ним ходила другая няня — Ульяна. По свидетельству сестры Пушкина, она даже была его молочной матерью, то есть кормилицей. И первые воспоминания поэта связаны именно с нею. Он так и писал в планах: «Первые впечатления. Юсупов сад. Няня. Землетрясение». Получается, помнит поэт себя с трёх лет — одно из редчайших московских землетрясений пришлось на осень 1802 г.

Не исключено, что из детства Саша запомнил не только землетрясение, но и сюжеты разных побасёнок — Ульяна Яковлева, как и многие крепостные из дворни, наверняка была мастерица рассказывать сказки. А ведь был ещё один сказитель. Полагалось, чтобы за дворянскими детьми где-то с пяти лет ходил дядька. У Пушкиных такой был. Никита Тимофеевич Козлов. Мужик грамотный, автор поэтической баллады про Еруслана Лазаревича. Пушкин признавался, что кроме романтических западных рыцарских романов он вдохновлялся и этим самым «Ерусланом», несколько переиначив имя героя и включив в первую свою поэму «Руслан и Людмила» несколько эпизодов из «Еруслана», в частности бой с гигантской головой.

Заслуг Арины Родионовны это не умаляет, но картина, под чьим влиянием формировался поэт, становится объёмнее.

«Нелюбимый сын»

Принято ещё считать, что мать, Надежда Осиповна Пушкина, жестоко наказывала маленького Сашу. Дескать, чтобы отучить его от вредной привычки потирать ладошки и грызть ногти, она связывала ему руки и чуть ли не била по ним линейкой. Чудовищное враньё! Наказания тогда практиковались. Но какие? Сидение в углу, отгороженном стульями. Нарочитое молчание — что-то вроде бойкота. И принуждение к активным прогулкам. Ну а что ещё прикажете делать, когда, по воспоминаниям сестры Пушкина, Ольги Павлищевой: «До шестилетнего возраста Александр Сергеевич не обнаруживал ничего особенного; напротив, своею неповоротливостью, происходившею от тучности тела, и всегдашнею молчаливостью приводил иногда мать в отчаяние. Она почти насильно водила его гулять и заставляла бегать, отчего он охотнее оставался с бабушкою Марьею Алексеевною, залезал в её корзину и смотрел, как она занималась рукодельем». «Насильственные прогулки» — вот и вся «нелюбовь» между матерью и сыном.  

Представить себе толстого, молчаливого и нелюдимого Пушкина — выше моих сил. Тем не менее чистая правда. И эти черты своего характера он пронёс через всю жизнь. Известен случай, когда Пушкин остановился в Екатеринославе (нынешний Днепропетровск). Профессор семинарии, поклонник его таланта, решил нанести визит вежливости. Однако разыгралась безобразная сцена.

Пушкин, со стаканом вина в одной руке и булкой, щедро намазанной икрой, в другой:

— Что вам угодно?

Профессор семинарии Понятовский, подобострастно:

— Желал бы видеть великого русского поэта.

Пушкин, осушив стакан и откусив булку, невнятно:

— Ну, теперь видели? Вот и до свидания.

Многие жалеют о так и не написанной «Истории пугачёвского бунта». Многие — об утраченной главе «Онегина». Кое-кто уверен, что Александр Сергеевич совершил бы впечатляющее восхождение к прозе. Но, как показывают законы литературы, такого восхождения не получится, если человек пренебрежительно относится к миру своего детства, когда формируется личность. А именно этого — фиксации, анализа воспоминаний — он проделать не успел. Сколько правды можно увидеть даже благодаря кропотливым изысканиям учёных? Немного. Вроде той булки с икрой. Так что мы можем лишь гадать, кто — или что — превратил увальня из «бабушкиной корзины» в величайшего поэта ХIХ века.

Женщины Пушкина: 113 или 34?

«Я был влюблён во всех хорошеньких женщин, которых встречал», — признавался Пушкин. Супругу, Наталью Гончарову, обозначил № 113. Но в «официальном» донжуанском списке, вписанном им в 1830 г. в альбом юной красавицы Елизаветы Ушаковой, — 34 имени. Мы выбрали восемь наиболее ярких. И разыскали их портреты, которые сделал сам поэт.

«Наталья № 1», 1814-15 гг.

Поэт нумеровал своих муз с одинаковыми именами. Пушкин — лицеист. Она — крепостная актриса труппы графа В. В. Толстого. «В первый раз ещё, стыжуся, в женски прелести влюблён» — юный поэт посвятил ей стихи, но при встречах был стыдлив и робок, считая себя «лицом — настоящей обезьяной». Романа так и не вышло.

Евдокия Голицына, 1817-18 гг.

Княгиня Евдокия Голицына была старше 18-летнего поэта почти на 20 лет. Красива, опытна, умна. Муж, за которого её выдали против воли, прозвище имел в свете Дурачок. Поговаривали, что она была фригидна. Историк Н. Карамзин писал в 1817 г.: «Пушкин смертельно влюбился в пифию Голицыну», а она пышет «не огнём, а холодом». В это самое время поэт «делает визиты» к девкам.

Анна Гирей, 1820-е гг.

Правнучка крымского хана Шагин-Гирея, татарка, крестница генерала Н. Раевского, путешествовавшая с его семьёй и с Пушкиным по Кавказу и Крыму в 1820 г. Есть версия, что именно она, тайная (и взаимная) любовь поэта, была музой многих стихов его, черкешенкой из «Кавказского пленника» и отчасти Татьяной Лариной. Он преподнёс ей «заветный перстень» с сердоликом. Но физическая близость с Анной не мешала ему пылать страстью, пусть и платонической, к дочерям генерала Раевского.

Амалия Ризнич, 1823-24 гг.

20-летняя Амалия приехала из Вены в Одессу с мужем-коммерсантом, а Пушкин отбывал там южную ссылку. Она — дочь австрийского банкира, полуитальянка. Имела огромный успех: огненные глаза, чёрная коса и — мужские костюмы.

Пушкин её обожал, жестоко ревновал, посвятил ей много страстных строк (они вошли после и в ранние редакции «Онегина»: «Ты негой волновала кровь, ты воспаляла в ней любовь...»).

Она же была к поэту равнодушна, «надсмеялась» над ним и имела в любовниках поляка князя Яблоновского, с которым и уехала в Италию, где умерла от чахотки.

«Элиза». Елизавета Воронцова, 1824 г., Одесса

Графиня, жена наместника Бессарабии, дипломата, богача и ловеласа М. Воронцова. В Одессе 1824 г. её считали «одной из самых привлекательнейших женщин». Злые языки шептали, что именно Пушкин мог быть отцом дочери, которую родила Елизавета. Но у него был соперник — сын генерала Раевского Александр.

Анна Керн, 1825 г., Тригорское

В 17 лет она была выдана против воли замуж за генерала Ермолая Керна 52 лет. Уехала от него, блистала в Петербурге, её заметил сам император. Анна была племянницейП. А. Осиповой-Вульф, помещицы Тригорского. Пушкин влюблён: «Милая! Прелесть! Божественная!» У «гения чистой красоты» же с 1824 г. был возлюбленный — приятель Пушкина, полтавский помещик, сосед Керн Аркадий Родзянко. Но, судя по письму поэта С. Соболевскому, Пушкин её всё-таки «с Божьей помощью у...л».

Анна Оленина, 1827-28 гг.

В конце 1827 г. поэт вошёл к Олениным в дом — с намерением жениться на Анне Алексеевне! Он посвятил ей «Не пой, красавица, при мне...». Она же считала его гением и «самым интересным человеком своего времени». Родители её ему в итоге мягко отказали: на помолвку-то жених опоздал!

Натали, 1831-37 гг.

Наталья Гончарова. После повторного сватовства (в первом ему было отказано) поэт, два года влюблённый в юную красавицу из обедневшей семьи, венчался с нею в феврале 1831 г. Он посвятил ей знаменитую «Мадонну», имел от неё четверых детей и, по слухам, ещё и затеял интрижку с сестрой её Александриной. Звал «жёнкой» и «Наташей», обожал. А спустя 6 лет отдал жизнь за её честь.