Жемчужные россыпи. Леонид Гайдай не давал жене званий. Кроме одного

Именно такой была Нина Гребешкова для Леонида Гайдая. А он был ее большим ребенком.

Все - в копилку

Точнее говоря, он вообще был ребенком - всю жизнь, даже повзрослев. О, это незабвенное школьное: «Он у нас умненький, но вечно витает в облаках». Вспомнили? Ну вот, это в точности про Леонида Гайдая. Рассеянный, застенчивый, но с неподдельным детским любопытством озиравшийся по сторонам, он подмечал, выхватывал из окружающего мира и бережно укладывал в свои картины, как в коробочки, самые удивительные «штуковины», мимо которых иной человек равнодушно прошел бы мимо. Так, все сюжеты, сцены и фразы для своих фильмов Леонид Иович брал из жизни. Наверное, поэтому они и «пошли в народ»: «Сеня, по-быстрому объясни товарищу, почему Володька сбрил усы», «Слушайте, я не узнаю вас в гриме», «Птичку жалко!»…

Или вот еще история. Будущий король комедии, как известно, в первые же дни войны, только окончив школу, попросился добровольцем на фронт. С первого раза парня не взяли из-за юного возраста. Тогда Гайдай отправился работать в Иркутский драмтеатр осветителем, где впервые осознал, чем хочет заниматься. Через год Гайдай добился, чтобы его призвали, - и был в бешенстве, когда узнал, что его часть едет глубоко в тыл, в Монголию. Когда военком набирал солдат в различные части, Гайдай на каждый вызов отвечал: «Я!». Офицер не выдержал и одернул молодого бойца: «Да подождите вы! Дайте огласить весь список!». Позднее эту фразу узнала вся страна…

Фильмы режиссера можно цитировать бесконечно, что многие и делают. При этом мало кто знает, какой ценой давалось Гайдаю творчество. За «антисоветчину» его не только отчисляли из института, но и увольняли с «Мосфильма». Жесткая цензура «резала» и запрещала его работы, находя в них пародию на власть. Он приходил домой расстроенный, но всегда находил поддержку и утешение у жены Нины.

Она, кстати, была еще одним из неиссякаемых источников гайдаевских «перлов». Например, актриса не раз повторяла мужу: «Ты такой доверчивый» - потом эту трогательную фразу зрители услышали и на экране, от жены Семена Семеновича Горбункова в «Бриллиантовой руке».

Эта роль стала одной из самых ярких для Гребешковой. Она так убедительно сыграла любящую супругу героя Юрия Никулина, что зрители «поженили» актеров и в жизни. Но о романе на стороне ни Леонид Иович, ни Нина Павловна и помыслить не могли: слишком они любили друг друга.

«Давай поженимся!»

Когда режиссер вместе со своим соавтором Яковом Костюковским дорабатывали дома «Операцию Ы…», последний как-то спросил Гребешкову: «Ниночка, бывает ли у вас так, что, придя в незнакомый дом, испытываете ощущение, что здесь уже были?» Актриса тогда строго ответила: «Нет, не бывает. Я всегда помню, где я была, когда и с кем».

Эту фразу потом вложили в уста Лидочки, героини Натальи Селезневой. А сам режиссер был в молодости вылитым Шуриком. Как вспоминала Гребешкова, он и ухаживал точно так же: стеснялся, нелепо размахивал руками, читал стихи…

Они с Гайдаем познакомились еще во ВГИКе. Поначалу она его ужасно стеснялась: все-таки восемь лет разницы в возрасте, у него за плечами фронт, а она - обычная студентка, пусть и с небольшим уже опытом в кино. Близкое знакомство началось, когда Гайдай пригласил Нину в свою студенческую постановку «Отец Горио».

С другими артистами он репетировал днем, а Гребешковой назначал время на вечер - чтобы была возможность проводить девушку до дома. Она жила в центре Москвы, он - в общежитии за городом. Часто Гайдай не успевал на последнюю электричку и ночевал на вокзале. Во время одного из таких провожаний Леонид и сделал предложение - неожиданно для Нины произнес: «Ну что мы с тобой все ходим, ходим? Давай поженимся!»

Друзья удивлялись их паре: серьезный, молчаливый, мучительно застенчивый Леонид и веселая, озорная болтушка Нина. Она была намного ниже его, и, как сама вспоминала, еще перед свадьбой супруг ей в полушутку сказал: «Большую женщину я не подниму. А маленькую всю жизнь буду носить на руках».

Поначалу молодые ютились у Нины в «коммуналке». В другом углу, за шифоньером, жили родители, а в третьем - братья актрисы. Но бытовые трудности Нину не пугали. И это к счастью, потому что Леонида Иовича они приводили в настоящий ужас - и тут уж было не до смеха.

«Дома Гайдай вообще шутил редко, вопреки сложившемуся о нем мнению как о неисправимом шутнике. Весь свой юмор он вкладывал в свои картины. В общении он был очень галантен, но сдержан. Например, Леня никогда мне не признавался в любви. Когда я его спрашивала, любит ли он меня, отвечал: «Нинок, любовь не в словах, а в поступках», - говорила Нина Гребешкова.

Все ведение домашнего хозяйства, от покупки еды до ремонта машины, лежало на ней. Друзья смеялись, что Гайдаю проще написать сценарий, чем забить гвоздь. Она отказывалась от ролей у других режиссеров и ездила с мужем во все экспедиции, чтобы ухаживать за ним, готовить обеды, следить, чтобы он ничего не забыл и не потерял, как это часто бывало, а заодно играть в его фильмах небольшие роли.

Однажды, когда они уже жили в отдельной квартире и Нина, устав от бытовых хлопот, сообщила, что устала и уезжает отдыхать, режиссер пришел в ужас. «Я без тебя не смогу, погибну», - признался он тогда. Разумеется, Нина Павловна никуда не уехала.

Большая роль

Свою супругу Гайдай в благодарность снимал часто. Но главных ролей ей не давал - считал, что неэтично «продвигать» жену. Будучи председателем тарификационной комиссии, даже вычеркивал ее из списков на звания - неудобно: коллеги скажут - мол, все понятно, дал звание жене. Как-то, готовясь к съемкам «Кавказской пленницы», он «порадовал» супругу заявлением: «У тебя будет большая роль». Это, как оказалось, была крохотная роль врача-психиатра, запомнившаяся зрителям по очередной крылатой фразе: «А где у нас Наполеон?».

Впрочем, красавиц в его картинах, как известно, и так целая россыпь. «Он любил всех своих героинь - наслаждался эксцентричностью Селезневой, прелестью Варлей... И я не ревновала, а как бы влезала в его шкуру. Я ему все разрешала, - вспоминала Гребешкова. - Он очень любил красивых женщин. Но издалека - из-за своей застенчивости».

При этом единственными женщинами в жизни Гайдая оставались его супруга и дочь Оксана, которая родилась в 1957 году. «Незадолго до своего ухода Леня сказал: «Знаешь, Нинок, я очень перед тобой виноват». Я напряглась: ну, думаю, сейчас начнет поверять мне какие-то свои мужские истории, а мне они совсем неинтересны. Но он заговорил о другом: «Я ведь не сделал для тебя ни одной картины», - рассказывала Нина Павловна.

Гайдая не стало в 1993 году. Он умер в больнице от тромба в легочной артерии на руках у жены. «Я рада, что Леня ушел первым, - призналась Нина Гребешкова. - Если было бы наоборот, он бы не справился. Для меня он не умер, а просто вышел на минутку...»

Ольга ГРАЖИНА