Леонид Гайдай — легенда отечественного кинематографа. Его комедии «Бриллиантовая рука», «Кавказская пленница» и «Иван Васильевич меняет профессию» не сходят с экранов уже несколько десятков лет. Но была ли лёгкой комедией семейная жизнь режиссёра? И как возвращение в Иркутск помогло ему преодолеть творческий кризис? Подробности в материале АиФ-Иркутск.

Ночевал на вокзале

С Ниной Гребешковой будущий мэтр режиссуры познакомился во время учёбы во ВГИКе. Он учился на режиссёра, она на актрису. Леонид был старше на 8 лет и в институт поступил уже после того, как прошёл войну. На их курсе учились ещё несколько студентов — вчерашних фронтовиков. Но именно в Гайдае Нина разглядела самую интересную личность на курсе.

Крошечные, но заметные. Посмотрите, кого играла Нина Гребешкова Подробнее

«Актёрское мастерство студентам-режиссёрам приходилось в процессе учёбы демонстрировать так же часто, как и студентам актёрского направления, — и тут уже Гайдаю не было равных», — пишет Евгений Новицкий в книге из серии «Жизнь замечательных людей».

Сближаться Гребешкова и Гайдай начали, когда он взялся за инсценировку бальзаковского «Отца Горио», и после занятий у студентов-режиссёров и студентов-актёров было время для совместных репетиций.

«Расписание Гайдай всегда составлял так, что Нине приходилось уходить одной из последних», — пишет Евгений Новицкий. В какой-то момент она возмутилась: вам всем после репетиций в общежитие, а я москвичка, живу на другом конце города. Тогда Гайдай вызвался проводить Нину. Они пошли почти через всю Москву: от ВДНХ до Гагаринского переулка. Со временем это стало традицией.

Во время этих прогулок Гайдай как будто менялся: в обычной жизни он был серьёзным, погруженным в работу,  а с Гребешковой становился увлечённым и приятным собеседником. Почти как Шурик в новелле «Наваждение», которую в будущем снимет режиссёр.

Это могло бы продолжаться и дальше, если бы Нина не начала замечать, что Лёня, прежде всегда аккуратный, приходит на учёбу как будто невыспавшимся и в несвежей рубашке.

«Однажды я предложила ему постирать рубашку, которая в этом давно нуждалась, — вспоминает Нина Гребешкова. — И вот тогда-то я и узнала, что, провожая меня, он опаздывал на последнюю электричку и ему приходилось ночевать на вокзале. Но он об этом рассказал так, что возражать, а уж тем более сочувствовать ему было бесполезно. Это не была жертва — он просто так хотел».

Предложение своей возлюбленной Гайдай сделал совершенно неожиданно. Гребешкова вспоминала об этом случае так:

«Едем мы с ним как-то в трамвае, а он и говорит: слушай, а может, поженимся? Я прожила с ним 40 лет, и никогда не могла наверняка распознавать, когда он дурачился, а когда говорил серьёзно. Я решила ответить его излюбленным приёмом: „Ты такой длинный, а я такая маленькая“. Он с серьёзным лицом ответил: „Знаешь, большую ведь я не подниму, а маленькую буду на руках носить“. Ему было 30, мне — 22. Я согласилась только потому, что была уверена: он дурачится».

А Гайдай, между прочим, не шутил — и напомнил о намерении жениться уже на следующий день. Родители невесты, впрочем, не сразу приняли жениха. Тем не менее с матерью Нины, Екатериной Ивановной, Леонид достаточно быстро подружился.

«У них сохранятся замечательные отношения на всю жизнь, — пишет Евгений Новицкий. — Тёща так будет заботиться о Леониде, что он начнёт шутить: «Зря я тебя в жёны выбрал — ты меня всё время ругаешь. Надо было на Екатерине Ивановне жениться».

«Ты некрасивая»

Расписались Леонид и Нина 1 ноября 1953 года. Впрочем, Гребешкова отказалась брать фамилию Гайдая. Не нравилась она ей своей «обоеполостью»: непонятно было: «Н. Гайдай» – мужчина или женщина?

Через несколько лет у супругов родилась единственная дочь Оксана. «С дочкой он занимался, но мы никогда с ней не сюсюкали, — цитирует Нину Гребешкову Фёдор Раззаков в биографии Леонида Гайдая. — В 18 лет она вышла замуж. Отец спросил у неё, где она с женихом планирует жить, а главное — на что? И они решили, что будут справляться сами. Лёня, бывало, скажет: „Давай им денег дадим? “ А я возражала: дадим, когда попросит. Но она никогда не просила».

Нина Гребешкова вспоминала, что Гайдай никогда не говорил возвышенных, громких слов о любви. Например, как-то Гребешкова спросила у него, любит ли он её, на что он ответил: «А что, об этом надо говорить?»

«Как-то был случай: собираемся мы на Новый год в гости — я сшила себе платье красное из тафты, причёску сделала, — приводит слова Нины Гребешковой Людмила Соколова в книге „Невидимые миру слёзы. Драматические судьбы русских актрис“. — Кручусь перед зеркалом и спрашиваю Лёню: „Посмотри, правда, а я красивая?“ На что он ответил: „Нинок, ты должна понять, что ты некрасивая“. Я опешила: „Так зачем ты тогда на мне женился?“ Он ответил: „Потому что у тебя много других достоинств“. Ну что с ним поделаешь?»

Поначалу Нине было немного непривычно, что в жизни Леонид был совсем не таким, каким она привыкла его видеть. В повседневной жизни он превратился в замкнутого человека, любящего погружаться в размышления и оставаться наедине с собой. Впрочем, со временем под влиянием серьёзного мужа стала меняться и сама супруга.

«Дома он был тихий, милый — как большой ребёнок, — рассказывала Нина Гребешкова. — Всё время был в мыслях о работе. Я могу сказать, что он меня воспитал. Хоть он никогда и не делал замечаний, но всегда выражал своё отношение. Например, очень не любил кого-то обсуждать за глаза. Лёня умел любить людей со всеми их недостатками».

Изменять было неинтересно

Нина Гребешкова поставила семейную жизнь выше актёрской карьеры и осталась в тени гениального супруга, помогая ему поверить в себя даже в непростые времена. Например, когда первый фильм режиссёра «Жених с того света» жёстко раскритиковали, он зарёкся работать с комедийным жанром. Нина Павловна бросила всё и увезла Леонида домой, в Иркутск. Здесь его посетила гениальная идея: он нашёл на чердаке газету «Правда» с фельетоном Степана Олейника о браконьерах  и вдохновился на создание короткометражки «Пёс Барбос и необычный кросс».

Несметные тысячи? Сколько зарабатывал Леонид Гайдай и его актеры Подробнее

«Радостный он прибежал к жене: „Послушай, Нинок!“ И начал пересказывать задумку будущей картины, — пишет Людмила Соколова. — В конце спросил: „Правда, смешно?“ Нина, хотя не увидела ровным счётом ничего смешного, просто кивала головой, чтобы не расстраивать мужа».

Леонид Гайдай старался подбирать роли для супруги в каждом фильме, но в основном ей доставались эпизоды. Одна из самых больших ролей в картинах супруга — роль жены Семёна Семёновича Горбункова в «Бриллиантовой руке».

«Лёня дал мне почитать сценарий — мол, там есть роль для тебя, — вспоминала Нина Гребешкова. — Я читаю. Думаю: ну Анну Сергеевну сыграть я точно не смогу, но управдома Плющ ведь смогу? Такой характер интересный. Но Лёня отрезал: „Нет, будешь играть жену Горбункова“. Поначалу я возмутилась: „Там же играть нечего, ничего не выписано — она какая-то бледно-розовая!“ А он категорично ответил: „Вот такой и должна быть жена“».

Евгений Новицкий отмечает, что Гайдай за свою режиссёрскую карьеру, без сомнения, увлекался актрисами, снимавшимися в его фильмах,  но исключительно с профессиональной точки зрения. Нина Гребешкова подчёркивала, что он ими скорее любовался. Реальных же увлечений «на стороне» у него не было.

«Нина Павловна была уверена, что такому человеку, как Гайдай, было просто-напросто неинтересно изменять своей жене, — пишет биограф. — Их пара была образцовой. Впрочем, размолвки иногда случались. Гайдай был практически беспомощным в бытовых вопросах и брался только за то, что у него по-настоящему получалось. Например, он прекрасно варил борщ и даже мясо для него выбирал сам. А со всем остальным справлялась Нина — даже машину она ремонтировала самостоятельно. Время от времени она „срывалась“ — ей казалось несправедливым распределение домашних обязанностей».

Несмотря на мелкие бытовые ссоры, которые случались у супругов, Гайдай всё же обожал свою жену и каждое воскресенье дарил ей цветы — обычно это были красные розы. Он придерживался этой традиции на протяжении всех 40 лет совместной жизни. И этот жест был красноречивее любых словесных признаний в любви.

«Если бы я вышла замуж за другого человека, я была бы другая, — говорила Нина Гребешкова. — Мы с Лёней никогда не ругались, самым обидным из его уст было: „У тебя, оказывается, нет чувства юмора!“ Я его не идеализирую — он был чистым и интеллигентным человеком. Я всё измеряю им: как бы он сказал, как бы поступил. И думаю, он бы был мною доволен».

Анна Попова, АиФ-Иркутск