Вячеслав КОСТИКОВ: Народ становится всё неулыбчивее

Статья по теме

Какие Чапаевы нужны сегодня? Найдёт ли страна новых героев

Иностранцы, пожившие на постсоветском пространстве, много пишут о красоте наших женщин. Особенно молодых. Пишут о том, как они ярко, часто вызывающе одеваются, сколько тратят на модную одежду, макияж, бижутерию... Словом, молодые люди хотят и умеют себя показать. И это особенно бросается в глаза на фоне Европы, которая давно преодолела тягу к показухе и больше обращает внимание на содержание, чем на внешний блеск. Мы же всё ещё пытаемся наверстать то, чего были лишены в годы тотального дефицита.

Но иностранцы видят и другую особенность нашей толпы - её неулыбчивость. «Какая-то вечная озабоченность написана на русских лицах», - пишут корреспонденты. И в самом деле: официальное телевидение настойчиво выжимает из нас хохот. Профессия «смехача» сделалась чуть ли не самой распространённой. Раньше власть веселила нас Райкиным и Мироновым по вечерам, когда человек приходил с работы и был готов к «здоровому отдыху». Сегодня же сеансы смехотерапии начинаются с самого утра. Некогда известные ведущие информационных программ переквалифицировались в клоунов и с раннего утра потчуют нас скабрезными шуточками. Прямо как в сказке о Буратино: «Солнце ещё не взошло, а в Стране дураков уже закипела работа».

Неулыбчивость нашу в какой-то степени можно объяснить особенностями климата. Зимой то снег, то ветер. Летом пыль. Осенью слякоть и грязь. Весной сосульки. Невольно хочется зажмуриться, обругать соседа, а лучше - чиновника.

Тем дороже улыбка. Помните в знаменитой детской песенке енота?

От улыбки станет всем теплей -
И слону и даже маленькой улитке.
Так пускай повсюду на земле,
Будто лампочки, включаются улыбки!

Но заморозки и пыль случаются и в других странах, а неулыбчивость почему-то прописалась в народе. А ведь некогда особенностью нашего лица и характера были именно улыбчивость, отзывчивость, доброта. Куда всё это подевалось? Сходите-ка на досуге в галерею или в музей. Посмотрите на портреты наших предков. И сравните их ну хотя бы с лицами наших депутатов. И куда всё это подевалось? Даже царские жандармы с картины И. Репина «Арест пропагандиста» по сравнению с нынешними, прошедшими аттестацию лицами кажутся какими-то богоугодными.

Оно и понятно: почти целый век режим старательно выбрасывал из СССР всё лучшее, что было в умах, в лицах, в улыбках. Всмотритесь в фотографии изгнанных Лениным интеллигентов, философов, писателей. Всмотритесь в лица офицеров, оказавшихся в изгнании. Всмотритесь в лики священников, оказавшихся в православном далеке. А потом были ещё и ГУЛАГ, и десятилетия репрессий, чисток, партийных проработок и мобилизаций. Во имя коллективизма власть тупо и настойчиво стирала с нашего лица и из нашего характера всё индивидуальное, самобытное. Образцом стало некое усреднённо-коллективное лицо, которое так хорошо просматривается в живописи советского периода. Вся эта череда передовиков производства, почётных доярок, заслуженных токарей, «стахановцев», генералов, «красных директоров», депутатов Верховного Совета. Какие-то однообразные, каменные лица, глаза которых «освещались радостью» только при виде вождей. Посмотрите на памятники солдатам, стоящие на наших площадях и кладбищах. Неизменная суровость, безликость и обречённость. Словно на каждом памятнике высечено: «Родился, чтобы умереть». Даже улыбчивого Юрия Гагарина ухитрились превратить в какого-то истукана, что стоит на одноимённой площади в Москве и вызывает по ночам страх у жителей соседних кварталов. Лицо советского человека шлифовалось и на курсах тотального дефицита. Вся страна была озабочена тем, где достать три метра штапеля на платьице, как заполучить зимние сапожки, как не пропустить очередь за мукой. Не говоря уже о заветном ковре на стену или о простеньком чайном сервизе.

Дефицит совести

Сегодня примитивный советский дефицит исчез. Но выявились другие. У большинства людей просто нет денег, чтобы купить себе кусочек капиталистического счастья. И у многих жителей на лице появляется не только изумление по поводу конструкции нашего капитализма, но и выражение страха. Не за жизнь, как при Сталине и Берия, а за будущее. «Решение важных социальных проблем постоянно откладывается. Декларируются правильные идеи и планы, но реализация их далека от обещанного.