Владимир Ульянов чудом не стал эмигрантом в США

В 1940 г. дом, в котором Ульянов провёл первый год ссылки, стал музеем. А в 70-е гг. ХХ в. всё село превратили в мемориальный комплекс, открыв музеи не только в двух домах, где жил вождь революции, но и в бывших волостном правлении, тюрьме, почте, магазине, домах, где размещались другие ссыльные. Так Шушенское стало уникальным музейным комплексом, показывающим жизнь сибирского села на рубеже XIX-XX вв.

Сегодня сюда не везут сотни тысяч людей со всех концов мира, но тысячи любознательных граждан сами приезжают на берег Енисея. Оказался среди них и корреспондент «АиФ».

Старое сибирское село превратилось в посёлок с панельными пятиэтажками и торговыми комплексами. И только в мемориальной зоне можно увидеть зажиточное сибирское село таким, каким оно и было век назад.

Восточная Сибирь отличалась от Центральной России тем, что здесь не существовало крепостного права. Усадьба Аполлона Зырянова, где год и два месяца прожил Владимир Ильич, - это крепкий дом, сложенный из лиственничных брёвен, плюс амбар, мастерские и просторный двор.

Юг Сибири был местом благодатным: в Минусинской котловине мягкий климат, много солнечных дней в году, чернозём и умеренное количество осадков обеспечивали высокий урожай, тайга и река давали много лесного зверя, пушнины и рыбы. Здесь и в XIX в. росли огурцы, капуста, яблоки, а сейчас созревают помидоры и арбузы. Не зря Ильич писал о Шушенском как о сибирской Швейцарии.

Как же ему удалось отбывать наказание в не самом плохом для жизни месте?

Будущий вождь мирового пролетариата: в профиль и анфас.

Как рассказала Наталия СУХОВА, заведующая отделом развития музея-заповедника, относительно благополучным отбыванием ссылки Ульянов обязан как своей находчивости, так и заботе родственников. Он был послан в распоряжение иркутского генерал-губернатора, ехать к которому должен был по Транссибирской железной дороге. По пути Ильич заехал в Москву, где навестил семью. Через старшую сестру Анну и её связи ему в поезде организовали как бы случайное знакомство с врачом Крутовским. Несколько суток два интеллигента с удовольствием общались. Доктор Крутовский ехал в Красноярск и своему попутчику посоветовал выйти именно в этом городе и обратиться с прошением к иркутскому генерал-губернатору, который как раз прибыл в Красноярск. В прошении Ульянов ссылался на нездоровье (14 месяцев предварительного заключения провёл в петербургской одиночке, где нажил катар), из-за чего просил избрать ему местом ссылки юг Енисейской губернии. Разгадка интриги заключалась в том, что сам доктор Крутовский был членом комиссии по освидетельствованию здоровья ссыльных и к своему новому знакомому проявил должную чуткость.

Аполлон Зырянов, первый «хозяин» Ульянова, человек зажиточный (в его руках были все питейные заведения Шушенского), сам осуществлял надзор за своим постояльцем. И хотя формально условия были строгими - следовало дважды в день отмечаться в волостном правлении, на практике эти строгости не всегда соблюдались. Ильич сумел так подружиться с хозяином, что тот даже возил своего постояльца в самовольные отлучки, и жандарму в соседнем городе Минусинске это было неизвестно.

Во втором музее Ульянова - доме вдовы Петровой, где Ильич жил после свадьбы с Надеждой Константиновной, на стене висит ружьё, с которым его владелец ходил на охоту. Владение ружьём требовало разрешения, и оно у Ульянова было, что нетипично для ссыльного. Охотился он на зайцев вместе со ссыльным поляком Яном Проминским. Мясо друзья употребляли в пищу, а шкурки Ильич благородно отдавал товарищу - отцу пятерых детей, которым требовалась зимняя одежда.

Работой по хозяйству Ульяновы не перегружались. Поскольку колоть дрова, топить печку и носить воду они были не приучены, это делала за них крестьянская девочка Паша Мезина за 2,5 рубля в месяц и обучение грамоте. Так у Ильича, поборника справедливости, равенства и братства, была батрачка, причём несовершеннолетняя. Правда, относились к ней наниматели гуманно: когда девочка заболела, предложили полежать, что приятно её удивило.

Ездил Ульянов и в соседнее село на сходки социал-демократов, хотя за эту вольность можно было заплатить увеличением срока ссылки.

А однажды, в мае 1898 г., в доме Ульяновых прошёл обыск. Поводом к нему послужила квитанция об отправке письма в Верхоленск товарищу по партийному подполью. Из окружного управления в Минусинске приехал жандарм. Он начал просматривать книги, стоявшие на стеллаже. Потрудившись несколько часов и не найдя ничего подозрительного, уставший жандарм остановился у двух нижних полок, спросив, что на них. «Мои педагогические тетради», - равнодушным тоном ответила Надежда Константиновна. И жандарм, поверив ей, прервал надоевшую работу. А как раз на двух нижних полках ссыльные супруги хранили нелегальную литературу, за обнаружение которой увеличения срока им было не избежать.

Ильич даже планировал, в случае если попадётся при обыске, бежать через Чукотку и Аляску в Америку. Но всё обошлось. А ведь не схалтурил бы жандарм, вся мировая история могла бы пойти совсем по-другому…